Лариса отрицательно покачала головой.
— Мне повезло меньше, — начал Киселев. — Из моего списка в живых нет двух: Федоровой Валерии, директора филиала банка «Сенатор», и Сегал Вероники, главного бухгалтера банка «Президент». Вернее, это я так решил, что Сегал нет в живых. В настоящее время она пропала без вести, так ответили ее родные. В квартире Федоровой была только маленькая девочка, по всей вероятности, дочка, которая сказала, что мама умерла.
— Сегал, Сегал… постой, что-то знакомое, — Алексей Степанович задумчиво посмотрел на Павла и нажал на кнопку селектора. — Виктор Петрович, соберите мне всю имеющуюся у нас информацию, если она есть, о Сегал Веронике…
— Борисовне, — подсказал Павел.
— Сегал Веронике Борисовне, — повторил Кравченко и обернулся к оперативникам: — Помнится, эта фамилия уже проходила по каким-то сводкам.
Через минуту полковник зачитывал оперативникам:
— Разыскивается Сегал Вероника Борисовна, 1974 года рождения, которая 15 апреля 2003 года вышла из здания банка «Президент», и до настоящего времени местонахождение ее неизвестно». Это объявление цитировалось во всех средствах массовой информации, — поднял он глаза на своих подчиненных, — однако дело было передано нашим друзьям из отдела хищений. Обстоятельства таковы, что гражданка Сегал вышла из банка, где работала, и направилась в бухгалтерию за деньгами. Деньги были получены, однако к месту назначения не прибыли: женщина словно растворилась в том проходном дворе, который соединяет здания банка и бухгалтерии. Хорошо бы уголовное дело посмотреть. Константин, — обратился он к Скворцову, — узнай, кто вел или ведет дело Сегал, и ознакомься с материалами. Тебе, Павел, поручаю Федорову. Ну, а ты девочка, — он ласково посмотрел на Ларису, — дожидайся своего часа. Чует мое сердце, он скоро наступит.
Глава 29
Павел нажал кнопку звонка квартиры Федоровой. Послышались неторопливые шаги, и дверь открыла пожилая женщина, с удивлением уставившаяся на оперативника.
— Вас беспокоит уголовный розыск, — Киселев показал удостоверение, — меня интересует Федорова Валерия.
— Проходите, — в голосе женщины Киселев уловил недовольство, — я думала: все уже кончилось. Что вы еще хотите?
— Что кончилось? — оперативник с искренним изумлением посмотрел на женщину. — Я не в курсе. Вы, вероятно, ее мать?
Пожилая женщина кивнула и недоверчиво взглянула на Павла.
— Так вы же, милиция, и сказали, что дело моей дочери закрыто, — произнесла она.
— Вероятно, вашей дочерью занимался другой отдел, — предположил Павел. — Извините, я понимаю, как трудно вам говорить. И все же разрешите задать вам несколько вопросов. Как вас зовут?
— Светлана Ивановна, — недружелюбно ответила мать покойной. — Давайте быстрее закончим беседу. Я уже все рассказывала вашим коллегам.
— Когда ее убили? — спросил Павел.
На постаревшем от горя лице матери он прочел искреннее изумление:
— Леру убили? Ее никто не убивал. Она умерла от сердечного приступа.
— Вы уверены? — теперь пришла очередь Павла удивляться. «Впрочем, — подумал он, — наши коллеги не сочли нужным делать вскрытие и брать анализы. И мы бы этого не сделали, если бы не Скопина».
— Как я могу не быть уверена? — ответила Светлана Ивановна. — Ваши же и экспертизу делали. У Леры всегда было нездоровое сердце.
— Настолько нездоровое, чтобы умереть в тридцать лет? Однако оно не мешало ей руководить банком, — Павел выразительно посмотрел на мать.
— Господи, когда же меня перестанут мучить! — пожилая женщина приложила платок к глазам. — Сколько можно заставлять меня рассказывать!
— Поверьте, Светлана Ивановна, — Киселев старался говорить как можно мягче, — мой отдел ничего не знает об этом. Мы вышли на вашу дочь, потому что она обращалась в брачное агентство, три клиентки которого были убиты. Их смерть на первый взгляд тоже походила на сердечный приступ, но тщательная экспертиза показала: они были убиты при помощи лекарства, вызывающего остановку сердца.
— Брачное агентство? — удивленное выражение не сходило с лица матери. — Господи, какое еще брачное агентство? Моя дочь не имеет к этому отношения. Она умерла от сильного волнения, вызвавшего приступ. Если бы не естественная смерть, Лера покончила бы с собой.
— Прошу вас, расскажите все же, что случилось, — умолял Павел. — Если наша версия не подтвердится, клянусь вам, вас больше никто не потревожит.
Женщина обреченно махнула рукой:
— Моя Лерочка была директором банковского филиала. Муж оставил ее, когда Катюше — это ее дочь — исполнился год: предпочел секретаршу. Лерочка из кожи вон лезла, чтобы дать ребенку самое лучшее, хотела материальным достатком заполнить пустоту на месте отца, — Светлана Ивановна вздохнула. — Зарплата моей дочери вовсе не была огромной, как думали некоторые. Да, у нее имелась хорошая машина, квартира, но она не могла себе позволить купить все, что хотелось бы. Поймите: не себе — дочке. Лера не любила роскошь. Думаю, ради Катиного будущего она и взяла эти проклятые деньги.
— Какие деньги? — насторожился Киселев.
— Из своего банка. Оформила на себя беспроцентный кредит на десять тысяч долларов и, вероятно, вложила в какое-то дело. Потом поняла, что ее обманули, что денег она не вернет. Не захотела моя дочурка бросить тень на нашу семью. Села писать письмо, в котором признавалась в содеянном, написала половину — и умерла. Сердце не выдержало, — Светлана Ивановна тихонько заплакала. — Все равно живой бы не осталась. По содержанию понятно, что хотела она после его написания жизни себя лишить.
— Можно взглянуть на письмо? — спросил Павел.
— Разве мне его оставили? — пожала плечами женщина. — Оно у ваших коллег.
Киселев попрощался со Светланой Ивановной и вышел.
Глава 30
Дело Валерии Федоровой хранилось в том же отделе борьбы с хищениями, что и Вероники Сегал. Следователь Миронов чистосердечно сообщил Павлу, что не особо и копался. Стопроцентное хищение в особо крупных размерах в одном и в другом случае.
— Вот предсмертное письмо Федоровой, — Миронов положил перед Павлом листок, наспех вырванный, вероятно, из ученической тетради. Киселев обратил внимание на почерк: какие-то торопливые каракули, словно человек, писавший это, боялся не успеть.
«Дорогая мамочка, — писала Валерия, — прости меня, пожалуйста, если сможешь. Я совершила непоправимую ошибку: взяла из банка деньги, теперь можно сказать, украла, правда, думая вернуть, но сегодня поняла, что не смогу этого сделать. Мамочка, покажи это письмо Сергею Георгиевичу, я назначаю его своим душеприказчиком, пусть продаст мою квартиру и вернет деньги в банк, чтобы не опорочить имя нашей семьи. С оставшимися деньгами делай что хочешь. Умоляю тебя простить меня, я оказалась жертвой обмана: взяла деньги для…» — на этом месте письмо обрывалось.
