Лариса Кулакова, запланированная на шестую жертву, привлекла убийцу. Не подозревая о ведущемся за ним наблюдении, Олег решил внести некоторые коррективы в совершение убийств. Ему надоело слушать в местных новостях о своих жертвах, умерших от сердечного приступа, возможно, так ничего и не понявших. Преступнику захотелось, чтобы хоть одна из них поняла, что умирает, увидеть ее взгляд и еще более насладиться своей властью. Посмотреть в глаза гордой Ларисы (порой он с удивлением ловил ее презрительный взгляд) перед ее смертью, услышать, что она скажет, когда все поймет. Он только начал разрабатывать второй вариант преступления, как случайно узнал от бывшего жениха Ларисы о ее настоящей работе. Это оказалось для него шоком. Олег снова почувствовал себя неудачником. Когда и что он сделал не так? Как они вышли на него? Почему же молчали средства массовой информации? Что означают слова Ларисы о любви — тонкая игра или непредвиденные обстоятельства? Если второе, то судьба дает ему шанс, которым нужно воспользоваться как можно скорее.
Сознавая, что теперь его сообщница Регина стала потенциально опасной (он не сомневался: в милиции ее расколют), Олег решил убрать ее. Изъявив желание пообедать с ней у нее дома и обговорить некоторые детали, Кочетов нанес ей удар топориком для рубки мяса в тот момент, когда женщина, уже разделавшая мясо, собиралась готовить его. То ли удар оказался слишком слабым, то ли Канавина — чересчур живучей, но она не потеряла сознание. Схватившись за затылок, Софья окровавленными руками вцепилась в убийцу, и ему пришлось повторить свое действие. Убедившись, что сообщница мертва, Олег стал думать, как избавиться от следов крови, представлявших собой находку для милиции: отпечатки пальцев Канавиной остались на его костюме, а его — на ее одежде. Вот когда пригодилась давняя работа санитара морга! Он перенес Софью в ванную, раздел, тщательно вымыл, а потом одел в новое платье, висевшее в шкафу. Выждав момент, когда в подъезде никого не было, врач схватил окровавленную одежду и быстро побежал к своей машине. Там, под задним сиденьем, на всякий случай всегда хранился спортивный костюм. Переодевшись, убийца сложил улики в полиэтиленовый пакет и, подъехав к своему дому, выбросил их в мусорный бак, не заметив жадного взгляда бомжа. Теперь оставалось расправиться с Ларисой. Мать дала ему ключи от дачного домика подруги, ничего не подозревая, и, если бы не оперативные действия сыщиков, Кулакова стала бы очередной жертвой. Даже если бы Лариса согласилась бежать с ним, жить ей оставалось недолго. Кочетова переполняла такая ненависть к девушке, которая, словно сама судьба, прекратила его победоносное шествие и вернула на место неудачника, что он готов был придушить ее прямо в машине по дороге к дачному домику. Однако увидев, что чувства Ларисы — не игра, убийца начал думать о варианте спасения. Как кстати она начала подозревать Платухина! Какого черта он ляпнул про Регину!
Рассказав все, как на исповеди, преступник тяжело вздохнул. Какое бы суд не вынес решение, ему уже все равно. Кочетов пожалел, что отменили смертную казнь. Он неудачник, а таким лучше не жить. Ну ничего, он сведет счеты с жизнью в тюрьме. От этой мысли ему стало немного легче. Он взглянул на сидевшего перед ним следователя и спросил:
— Я понял свой прокол с Ларисой. Но как вы вообще вышли на меня? Где я совершил ошибку?
Ему ответил стоявший в углу Кравченко:
— Ваша ошибка — незнание женской психологии. Вы применили хороший трюк с довлеющим роком, но не учли: женщины есть женщины. Перед смертью каждая из них рассказала кому-то о своем женихе и предстоящей свадьбе. Яницкая — своей подруге Скопиной, которая, будучи юристом, первая заподозрила неладное. Она заставила нас провести все необходимые анализы, и мы пришли к выводу, что Яницкая была отравлена человеком, делавшим ей предложение в последний вечер ее жизни. Виктория Головко вела внутреннюю борьбу со своей секретаршей Элей. По вашему замыслу уставшая, с головной болью Вика должна была непременно поехать домой. Вместо этого ваша жертва поехала в офис якобы забрать материалы дела, чтобы просмотреть их дома, а на самом деле — рассказать все секретарше и похвастаться перед ней. Увидев в смерти Головко и Яницкой некоторое сходство, труп Виктории мы осматривали более тщательно.
Ларцева же никому не завидовала и не имела близких подруг. Но она любила свою мать и привыкла с детства делиться с нею горестями и радостями. Придя домой после проведенного с вами вечера, Татьяна сделала матери телефонный звонок и рассказала о вас. Проанализировав имеющиеся у нас факты, мы поняли, что кто-то убивает богатых одиноких женщин, выманивая у них деньги и обещая жениться, и сосредоточили все силы на поимке этого преступника. Дальше — дело техники.
— О женщины, ничтожество вам имя! — Олег театрально вскинул руки к небу. — Мне следовало убивать только мужчин: они всегда держат слово.
— Вам следовало вообще никого не убивать и не ломать свою жизнь, — вздохнул полковник. — Вы никогда не думали, что до недавнего момента имели все? Прекрасную профессию, восхищение больных и признание коллег, преданную жену из хорошей семьи, заботящуюся о вашей карьере, которая, кстати, была у вас в кармане. Надо было только набраться терпения и подождать. Но вы не захотели ждать — и в этом ваша беда. Когда человек торопится, он практически всегда совершает ошибки. Слава богу, вашей мечте о клинике, которую я предложил бы назвать «На крови», не суждено осуществиться. Мне жалко женщин, погибших только за то, что они хотели быть счастливыми, но мне жаль и вас, умного, талантливого, красивого, сильного мужика. Что вы сделали со своей судьбой!
Алексей Степанович грустно посмотрел на Олега, понурившего голову, и вышел из кабинета.
— Я был с рождения запрограммирован на неудачу, — прошептал ему вслед Кочетов.
* * *
Лариса просидела на больничном два дня. Когда синяки и ссадины более-менее зажили, вышла на работу. Первые дни девушка избегала общения с коллегами, думая о том, что ее все осуждают. Но однажды в коридоре она встретила Павла Киселева, радостно обнявшего ее и закричавшего:
— Лариска, ты поправилась? А мы собирались навестить тебя! Как мы по тебе соскучились!
— Я уже несколько дней на работе, — призналась Лариса.
— Несколько дней на работе? А почему же мы тебя не видим? Почему не ходишь на оперативки? Никто не спохватился, думали, ты на больничном. Чем же занималась? Просто сидела в своем кабинете? — удивился Павел.
— Просто сидела, — кивнула Кулакова. — Паша, мне ужасно стыдно. Я совершила такую глупость!
— Сдается мне, об этом уже говорили, — рассмеялся Киселев. — Знаешь: кто старое помянет… Кстати, как у вас с Серегой? Хороший мужик, жалко его, хотя нас и не нужно жалеть.
— Никак, — печально произнесла Лариса. — Он не простит мне и правильно сделает. Променять его… и на кого… — ее глаза наполнились слезами.
— Ну, пошло — поехало, — Киселев вытащил из кармана чистенький носовой платок, вспомнив, с какой заботой и любовью собирала его на работу Настя, и вытер лицо коллеги. — А у тебя не все синяки прошли. Но до свадьбы заживет, — улыбнулся он. — Платок не дарю, это плохая примета. Мы с Константином к тебе сегодня зайдем. Выше нос!
