Мамонтов усмехнулся:
– Всего лишь сдал заказчика.
Любовь закусила губу, отвернулась:
– Во-первых, убийства никакого не было. Михаил ведь не преминул признаться мне, как он испугался, в последнюю минуту. Во-вторых, если бы я не приняла некоторых мер, в морге сейчас лежал бы не Геннадий.
– То есть меры вы все-таки приняли? – вставил Константин.
– Не успела, – тихо и покорно ответила женщина. – С ним расправились без меня.
– Вы уверены?
В одну секунду Любовь превратилась в разъяренную фурию.
– Я не имею юридического образования, но читаю детективы и знаю: это не я должна сознаваться во всех смертных грехах, это вы обязаны доказать мою вину! – Голос ее сорвался на визг: – Теперь я ни слова не скажу без адвоката! И бесполезно меня о чем-то спрашивать.
– Прекрасно, – Павел ткнул ей в лицо ордер на обыск. – Беседа отменяется. Займемся поисками.
Шилова не дрогнула:
– А ищите! Грибы здесь не растут.
Оперативники профессионально принялись за работу, и вскоре их труды увенчались успехом. Из кладовой, куда хозяева, по-видимому, сваливали всяческое старье, Скворцов извлек вязаную шапочку и засаленный спортивный костюм. Все было протерто до дыр.
– Это одежда вашего мужа? – спросил он.
Любовь хмыкнула:
– Возможно. Если Семен рассказал вам что-либо интересное, он должен был упомянуть вот о чем: мы с Геннадием не жили как супруги. Что он надевал и куда, об этом я не имею ни малейшего представления.
– А я не представляю такого человека, как Геннадий, в подобных лохмотьях. А вы?
Шилова пожала плечами:
– Вдруг он ездил в этом на рыбалку?
Константин подошел к Павлу:
– Помнишь, Семен Пантелеев говорил, что он видел рядом машиной Геннадия какого-то бомжа? Не в этом ли костюмчике?
Киселев взглянул на вещи с интересом:
– Ты прав…
Он позвал Станислава Михайловича, и тот осторожно упаковал предполагаемую улику в полиэтиленовый пакет. Скворцов снова пошел в кладовую:
– Может, там есть еще что-нибудь?
Через пять минут он извлек на свет гаечный ключ:
– А этим можно спокойно ослабить болты на колесе… Вы так не считаете? – спросил он Шилову.
Поведение Любови просто поражало:
– Вообще, товарищ майор – или вы уже претендуете на звание «господин»? – все эти вещи я впервые вижу! Если это не принадлежит Геннадию, значит, мне их просто подкинули. И кроме вас сделать это было некому… Адвокат узнает об этом факте в первую очередь!
Павел изогнул спину, приняв угодливую позу:
– Не знаю, почему вы до сих пор не позвонили адвокату? Обычно с ним связываются в первые же минуты.
Она потянулась к трубке, лежавшей на тумбочке:
– Последую вашему совету.
Катя знала, кому собирается звонить Любовь, и догадывалась, какой ответ женщина получит. Зориной стало жаль Шилову. Ее лицо все заметнее вытягивалось: видимо, господин Ковальский, на которого так уповала подозреваемая, категорически отказывался быть ее защитником.
– Старый негодяй! – Любовь в сердцах швырнула трубку на стул.
– Если адвокат вашего мужа не хочет защищать вас, вам обязательно предоставят государственного защитника, – попытался успокоить ее Константин.
Шилова посмотрела на свои ухоженные белые руки с узором голубых жилок:
– Мне не нужен другой.
– Почему?
– Мне не нужен другой, – тупо повторила она. – Везите меня к себе. И, прошу, делайте все поскорее.
Зорина снова почувствовала жалость. По ее мнению, Любовь никак не тянула на убийцу. Впрочем, она же пыталась заказать супруга…
– Я, пожалуй, поеду в редакцию, – тихо сказала Катя. – Вспомнила: у меня остались кое-какие дела.
– Ты и так нам помогла, – Павел погладил ее по плечу. – Иди.
Костик подмигнул ей на прощание:
– Надеюсь, ужин будет вкусным.
Опустив плечи, Катя, оставившая «жулечку» у здания отделения, чтобы на ней добрался до дома уставший Костик (последнее время его автомобиль барахлил), поплелась к остановке автобуса. Нет, в редакцию она не пойдет, ей необходимо все хорошенько обдумать дома. На ее счастье, автобус подошел довольно скоро, и, очутившись через полчаса в уютных стенах родной комнаты, женщина села в любимое кресло. Итак, дело принимало очень запутанный оборот. У убитых не было никаких точек соприкосновения, кроме совместной учебы в школе. И это бы вполне сгодилось для дальнейшей раскрутки ее собственной версии, если бы не Любовь Шилова с мотивом для убийства мужа и не ее любовник Пригорский, который чуть было этот заказ не выполнил. Однако не выполнил же! Хотя это еще будут проверять. Впрочем, это и неважно. Возле машины Шилова в день его гибели крутился некий бомж, одетый в лохмотья, найденные в квартире подозреваемой. Если Михалыч докажет, что женщина сама надевала эти тряпки, ее песенка спета. Значит, мы имеем три разных убийства. Три разных, ничем не связанных преступления Кате не раскрутить. Пусть тогда Кравченко отдает дело Морозовых в другой отдел. Катя настолько погрузилась в свои безрадостные мысли, что не сразу услышала звонок телефона.
– Зря мы с тобой распрощались, Катюха, – раздался бодрый голос Павла. – Видишь ли, наша подозреваемая вспомнила, кто ты такая, и желает встретиться с тобой немедленно. От адвокатов она категорически отказывается. Надеется на твою помощь.
– Сейчас буду, – вздохнула Зорина.
Глава 22
Киселев, устроив женщинам встречу в своем кабинете, быстро ретировался, виновато взглянув на журналистку:
– Сегодня я еще не обедал. Ты уж тут сама… Конвой – за стенкой.
Катя рассмеялась:
– Разве она пригласила меня за этим? Чтобы напасть на меня?
– Кто их разберет? – Он открыл дверь, пропуская Шилову, бросил пару слов охраннику. – Если что… – и кивнул Кате на прощание.
Несколько секунд женщины смотрели друг на друга. Любовь сильно изменилась со времени их последней встречи, хотя прошло не больше часа. Она постарела и осунулась, под ее глазами залегли черные круги.
– Я вас узнала, – тихо проговорила она. – Вы – Екатерина Зорина.
– Да, – согласилась Катя. – Но чем я могу вам помочь?
– Просто поговорите со мной, – Шилова нервно забарабанила пальцами по гладкой поверхности стола. – У вас нет сигареты?
Журналистка покачала головой:
– Здесь не принято курить.
– Ладно, – покорно ответила подозреваемая. – Видите ли, я читала о вас и слушала ваши программы. Если вы мне не поможете…
