– Насколько я помню, ты всегда предпочитал заварной чай, – сказала она. – Но сейчас я его не завариваю. Предпочитаю пакетики. Ничего?
– Ничего. – Дрожащей рукой он взял пакетик и положил его в горячую воду.
– Кусок торта выбирай сам.
– На твое усмотрение!
Она положила на тарелку самый большой.
– Все же ты – мужчина, хоть и трус.
– Не буду спорить.
Несколько минут они в молчании наслаждались свежим тортом. Затем Галя отложила ложечку.
– О чем ты хотел со мной поговорить?
Гоголев промокнул губы салфеткой.
– Я перевожу весь гонорар от второй книги на твое имя.
Она не дрогнула.
– Это ты мог сказать мне и по телефону.
– А что же будет дальше, Галя? Об этом надо беседовать с глазу на глаз.
Она пожала плечами.
– Поживем – увидим.
Гоголев мял в руках салфетку.
– Однако я должен знать, что ты задумала! Видишь, я откликаюсь на все твои просьбы. С Лизой мы расстались, деньги – твои. Неужели ты все же нанесешь мне удар в спину? Неужели ты сможешь?
Она не отвечала. Владимир продолжал:
– Вот я сижу напротив тебя, как в старые добрые времена, и мне не верится, что передо мной – убийца двух человек. Как ты пошла на такое, Галя?! Как ты чувствуешь себя после этого?
Сомова моргнула.
– Совершенно нормально.
– И тебя не мучает совесть? Ведь Диана не сделала тебе ничего плохого. Наоборот, она собиралась помочь тебе.
Выгоревшие брови девушки чуть дрогнули.
– Она сыграла свою роль. Ее следовало устранить.
– И ты без всяких сожалений столкнула ее вниз?
Верхняя губа Галины приподнялась, обнажив ее острые зубы.
– Без сожалений.
– А Красовский? Как ты заманила его в тот дом?
И снова – оскал, такой неприятный, какого он никогда у нее не видел.
– Это тоже было нетрудно! Ведь я следила за тобой. И ты сам привел меня к его родственнику. Мужа Дианы мне удалось увидеть раньше тебя, но я дождалась, пока вы с ним договоритесь о встрече, потом подловила его у дома дяди и сказала: мне необходимо встретиться с ним завтра в такое-то время по поводу денег, оставленных ему его женой. Красовский хотел перенести нашу встречу, однако я заверила его: мне и так пришлось ждать слишком долго, я должна срочно покинуть город. Сам понимаешь: необходимо было, чтобы он явился в тот дом, но – раньше тебя. Мужчина согласился. Потом я отправилась в гостиницу, где ты коротал те дни, наплела хозяину с три короба: мол, скоро я приеду с многочисленной родней и хочу снять самые дорогие номера, а сейчас желательно их осмотреть. Он развесил уши и показал твою комнату. Ручка лежала на столе. Мне не составило труда взять ее, а потом подбросить на место преступления. – Она зевнула и прикрыла рукой рот. – Тебя еще что-нибудь интересует? Если нет, допивай чай и выкладывай, зачем пришел. Пока что я не услышала от тебя ничего дельного.
– То есть ты не желаешь идти на мировую, даже если я отдам тебе все деньги и исчезну из города?
– Разумеется. – В ее глазах загорелся дьявольский огонь. Владимир не узнавал ту добрую, отзывчивую девочку, с которой он проводил когда-то дни и ночи. – И ты понапрасну растрачиваешь свое и мое время. Я не изменю решения!
Сзади послышался шорох. Гоголев обернулся и увидел, как Авдолян медленно вылезает из своего укрытия. Галя перехватила его взгляд. Ее лицо вытянулось и побледнело.
– А вы что тут делаете, Арсен?!
Армянин, улыбаясь, поправил измятые брюки.
– Пришел поддержать друга.
Она усмехнулась:
– Не получится!
– А я считаю иначе. – И он извлек из кармана серебристый диктофон. – Ты только что призналась в убийстве двух человек, Галочка! И твое признание зафиксировано.
Девушка закусила губу.
– Молодцы, ничего не скажешь! И все же я посоветую вам, бывший шеф: катились бы вы отсюда и не вмешивались не в свои дела! У меня к Гоголеву свои претензии.
Арсен расхохотался и без приглашения сел за стол.
– Чаек еще не совсем остыл? Налей-ка и мне чашечку!
– Ухаживайте за собой сами. – Сомова сверлила его злыми глазами.
– Хорошо. – Приятель налил в чашку кипяток и кинул туда пакетик чая. – Ты – умная девочка и прекрасно понимаешь, что я собираюсь сделать с пленкой, если ты не прекратишь шантажировать моего друга.
Она явно тянула время.
– И что же?
– Отнесу ее в милицию, и за решеткой очутится совсем другой человек. Условный срок ты вряд ли получишь, убийств, как ни крути, целых два, приплюсуем к этому еще и шантаж – и сидеть тебе долгие годы!
Галя подняла брови.
– Вы, естественно, хотите уберечь меня от такой печальной участи?
Арсен по-прежнему мило улыбался.
– И ты должна ценить это!
Сомова закинула ногу на ногу.
– Я вас слушаю.
– Вот это другой разговор. – Арсен отхлебнул глоток чая и поморщился. – Дело, в сущности, простое. Ты оставляешь в покое Владимира, а я не только сжигаю пленку, но и помогаю тебе раскрутиться. Приятель мне признался: эти романы написала ты. Значит, издательство захочет теперь работать с тобой.
Галя посмотрела на него с недоверием.
– Но как? Как оно начнет мою раскрутку? У этих романов уже есть автор – Владимир Гоголев, которого пиарили все средства массовой информации!
Авдолян махнул рукой.
– Всегда можно что-то придумать. Например, что ты не хотела светиться, стеснялась популярности…
– И поэтому ваш друг сыграл такую неприглядную роль?
Владимир скривился. Этот вариант тоже вел к его позору. Авдолян заметил выражение лица друга.
– Я над этим покумекаю. Во всяком случае, Вовка писать больше не будет, так что дело за тобой. Степанов не бросит проект, он приносит ему хорошую прибыль. Нет, я просто уверен, что мы что-нибудь придумаем.
Она снова ощетинилась.
– Хотите полностью отмазать своего дружка? Не выйдет! Пусть у меня не будет популярности, но я отомщу ему! Да, благодаря вам он избежит тюрьмы, однако позора ему хватит на всю оставшуюся жизнь.
Арсен вскочил и обнял ее за плечи.
– Галочка, ты увлеклась! Ты забыла: если ты начинаешь кампанию против Владимира, то попадаешь в тюрьму.
Она закрыла лицо руками и тихо заплакала. Арсен подмигнул Гоголеву. Его довольный вид говорил: «Видишь, сдается!» Гоголева всего трясло. Никогда он не чувствовал себя таким подонком! Вот что значит – пытаться жить жизнью, которая тебе не принадлежит! Он встал со стула и подошел к окну. Старая яблоня протягивала ему ветви с румяными яблоками. Вдалеке яркой полоской синело море. Все, как и прежде, однако на этот раз виды прекрасной природы не успокаивали его нервы. Галя продолжала плакать. Арсен налил в ее чашку воды.
