— Но для нас важна каждая минута, — женщина подставила ему ручку для поцелуя. Едва прикоснувшись к ней губами, Ярослав повернулся к журналистке:
— Заходите. Что у вас?
— Мы хотим продать квартиру.
Продолжая задавать вопросы, Костиков раскрыл одну из лежавших у него на столе папок, смахнув другую локтем на пол. Из упавшей папки вылетели фотографии. Катя бросилась помогать ему поднимать их.
— Сегодня трудный день, — он вытер пот со лба. — Приходят все, кому не лень, и сами не знают зачем.
Держа в руках снимки, Катя старалась запомнить каждого запечатленного на них. Она не смогла бы объяснить, зачем ей это понадобилось.
— Кладите сюда.
Костиков слишком поспешно вырвал у нее фото.
— Давайте вернемся к вашему вопросу.
Зорина открыла рот, собираясь выдать следующую порцию вранья, но ей помешал телефонный звонок. Ярослав лениво снял трубку:
— Да?
По мере разговора его румяное лицо белело на глазах.
— Я же объяснил ей… Ну, хорошо, хорошо, — положив трубку на рычаг, он повернулся к Кате:
— Чертов день! Извините, пожалуйста. Меня вызывает начальство. Сможете прийти завтра?
— Конечно.
— Жду вас в двенадцать.
Кивнув Зориной на прощание, он стал лихорадочно пересматривать папки.
Глава 23
Ярослав Миронович Костиков стоял в своем кабинете и смотрел на почти голый тополь, обрызганный мелкими каплями дождя. Посещавшие его мысли не были радужными. Он понимал: расплата за содеянное близка, и если на его след не выйдут милиционеры, то ликвидируют свои, которым он вскоре не просто станет ненужным, а начнет мешать. Дождливая осенняя погода напомнила роковой вечер, так круто переменивший его судьбу. Он возвращался с работы в прекрасном настроении, сам себе завидуя: ему тридцать лет, он замдиректора крупного агентства недвижимости, в их ведении — новостройки с самыми модными планировками в районах. Сделки совершались чуть ли не ежечасно, и они с женой купили большой дачный участок, где уже начали строительство коттеджа, поменяли машины, отослали старшую дочь учиться в Англию. Перечислив в уме все атрибуты своего благосостояния, Костиков запел. Хорошее настроение не мог испортить даже усиливающийся дождь. Он также не смог помешать недавно появившейся традиции: после хорошей сделки посетить новое кафе в конце Объездной. Именно туда сейчас летел его джип. Внезапно Ярослав Миронович вздрогнул. Свет фар выхватил из темноты одинокую женскую фигурку, скорчившуюся под напором ледяных струй. Костиков затормозил:
— Подбросить?
Женщина подошла ближе. От холода она куталась в шаль, и Костиков не смог рассмотреть ее в первые секунды знакомства.
— Если не трудно, — произнесла она дрожащим голосом.
— Совсем не трудно, — сегодня он решил быть великодушным. — Куда прикажете?
— На Соловьева.
Замдиректора нахмурился: не по пути, однако отступать не хотелось:
— Садитесь.
Незнакомка села на переднее сиденье и сняла шаль. Ярослав искоса посмотрел на нее и ахнул про себя. Рядом сидела настоящая красавица, которой не повредил даже проливной дождь. Влажные черные волосы от сырости вились колечками, лицо с высокими скулами и тонкими чертами горело румянцем, длинные ресницы слегка трепетали.
— Как вас зовут, прелестная незнакомка?
— Жанна.
— А меня — Ярослав.
Девушка хотела что-то сказать, но тут ее затрясло от холода, хотя в салоне было довольно жарко.
— Давайте сделаем остановку.
Она удивленно взглянула на него:
— Зачем?
— Закажу вам чего-нибудь горячего.
Заметив ее нерешительность, он добавил:
— Ради бога, не отказывайтесь. Мне очень хочется это сделать.
— Ну, хорошо.
Костиков привез ее в маленькое кафе и заказал горячий чай с пирожными и рюмку вермута.
— Сейчас согреетесь.
— Спасибо.
Тонкими пальцами она взяла рюмку.
— А вы?
— Я за рулем.
— Понятно.
Пухлые губки изогнулись в улыбке. Ярослава бросило в дрожь. Дама была невероятно сексуальна. Каждая ее ужимка, каждый жест вызывал восхищение и желание.
— Спасибо.
Последнее пирожное было доедено.
— Вы торопитесь?
Очарованный юной феей, он забыл о своих делах. Расставаться с ней не хотелось.
— Поедем к Мишке, — предложил Костиков. — У него в зале камин. Вы посушите одежду.
Михаил Поздняков, известный в городе художник, в дни творческих подъемов обитал на даче, никого туда не пуская. В дни же кризиса он находился дома, ныл, что несчастен, а ключ от фазенды давал всем желающим. Замдиректора знал: сейчас дружок в кризисе. Он набрал его телефон:
— Привет пролетариям умственного труда!
— Привет тунеядцам!
Мишка неисправим. Ярослав поинтересовался его здоровьем и изложил ситуацию.
— Поможешь?
— О чем речь?
Он повернулся к Жанне:
— Едем.
Она кивнула с безразличием, задевшим его.
— Как хотите!
«Я хочу тебя безумно», — чуть не выпалил он, включая зажигание.
Загородный дом Позднякова находился в живописном месте, на краю деревни. За ним белела березовая роща, подступавшая к реке. Неудивительно, что грибы и рыба в сметане являлись фирменными блюдами художника. Лихо затормозив возле массивных чугунных ворот, Ярослав помог спутнице вылезти из машины.
— Заходите.
Опередив ее, он по асфальтированной дорожке вбежал на крыльцо и сунул ключ в замок. Войдя в большую гостиную, увешанную картинами, Жанна вскрикнула от восхищения:
— Как красиво!
— Но холодно, — Костиков стал торопливо растапливать камин. — Еще минуточку.
Вскоре пламя озарило комнату. Замдиректора подошел к своей пассии и дотронулся до ее локтя:
— Ваша одежда вымокла насквозь. Снимайте. Здесь в шкафу есть халаты хозяйки. Выберите любой. Она и слова не скажет.
Девушка постояла в раздумье, затем прошла в соседнюю комнату. Через пять минут спасенная появилась в золотистом кимоно.
— Давайте ваши шмотки.
Костиков развесил их на натянутой перед огнем веревке.
