— Последняя модель «Вольво»? Ты ничего не путаешь? — переспросила журналистка.
— Толик в этом не ошибается, — опять с гордостью произнесла Виктория.
Зорина поднялась со скамейки. Из всех приближенных Заметова на такой машине ездил только адвокат Каневский. Картина произошедшего стала предельно ясной.
— Огромное спасибо. — Она пожала девушке руку.
— Уже уходите? — огорчилась та. — Мы и чаю не попили.
— Работа, Викуля, работа. — Женщина направилась к выходу.
— Знаете, — сказала ей хозяйка дачи перед тем, как открыть калитку, — можете ссылаться на мои показания. Я тут подумала: папа мне спасибо скажет. Когда-то этот полковник предлагал ему крышу и угрожал поджечь дом, если папа не согласится. Отец выкрутился, но это стоило ему седых волос, а мы с мамой год не расставались с охраной и жили как на пороховой бочке.
Катя улыбнулась.
— А как же Толик?
— Все откроется не в этот, так в другой раз, — философски заметила Вика.
Распрощавшись с гостеприимной девушкой, Катя рванула в редакцию, поинтересовалась, не спрашивал ли ее Заметов, и позвонила Константину. Оперативник в тот же вечер выяснил: такой сорт клубники в дачном кооперативе рос только у полковника. Удовлетворенная данной информацией, в которой, впрочем, не сомневалась, Катя села за вторую статью.
«Все в городе знают, что мы с полковником большие «друзья», — писала она. — На мои жалкие заметки он дает огромные опровержения, демонстрируя бойкость пера и неоднократные посещения его Музой. И я не понимаю, чем была плоха моя последняя работа: товарищ полковник на нее не откликнулся. Если ему нечего сказать, тогда другое дело. Зато мне есть о чем спросить. Почему, уважаемый Петр Васильевич, вы поручили дело не ведущему судмедэксперту, коим является Станислав Михайлович Заболотный, а Антону Яковлевичу Михайленко, который давно не занимается серьезными делами? О чем вы говорили с Михайленко, готовящимся брать анализы у убитых? Какой сорт клубники нашли в пакетах ребят? Почему машину адвоката Каневского видели возле вашего участка за минуту до того, как подъехали милиция и «Скорая помощь»? Мне кажется, я знаю ответы. Однако интересно послушать вас, Петр Васильевич. Жду ответа.
P. S. Надеюсь, вы поняли: это еще не все вопросы».
Статья Зориной снова украсила первую полосу. Полковник продолжал хранить молчание. Катю это удивляло.
— Он действительно спокоен? — спрашивала она Скворцова и, получая утвердительный ответ, недоуменно пожимала плечами, думая, как заставить негодяя сделать следующий шаг и окончательно раскрыть себя. Эти мысли настолько занимали девушку, что она часто проскакивала на красный свет и чуть не наезжала на пешеходов. Кроме того, беспокоила полная пассивность во вражеском стане. На третий день после опубликования последней статьи журналистка возвращалась из редакции раньше обычного. Сегодня они с мужем отмечали маленький юбилей совместной жизни — три месяца, и Сергей предложил посидеть в ресторане. Катя поставила машину в гараж, закрыла дверь и направилась к дому, поглядывая на окна квартиры. Муж намеревался прийти раньше нее, но по неосвещенным окнам можно было понять, что он не сдержал слова. Неужели поход в ресторан не состоится? А она так надеялась отвлечься от неотступно преследовавших ее мыслей о расследуемом деле! Зорина открыла дверь и прошла в прихожую. Сергея действительно не было. Обозвав мужа растяпой, девушка сняла обувь, собираясь зайти в комнату. И в этот момент зазвонил телефон. Зорина молниеносно бросилась к нему и схватила трубку:
— Сережа, ты не забыл…
— Он ничего не забыл, — раздался насмешливый голос. — Это ты забыла, как ведут себя приличные девочки.
Журналистка похолодела: она узнала бы этот голос из тысячи.
— Готов поспорить, мне нет нужды представляться, — продолжал Заметов. — И, держу пари, ты меня ждала.
— Что вам от меня нужно? — Ладони покрывались противным липким потом.
— Чтобы ты заткнулась, — спокойно ответил полковник. — Но не сразу. Сначала принесешь публичные извинения через газету и обелишь мое имя. Не мне тебя учить, как это делать.
— А если я откажусь? — спросила Катя.
— А если ты никогда не увидишь мужа? — рассмеялся Заметов.
Зорина похолодела:
— Не смейте его трогать! Он не в курсе моих дел! Не смейте!
— Это будет зависеть только от тебя, — проговорил собеседник. — По твоей последней статейке я понял: ты откопала нежелательных мне свидетелей. Но я их не боюсь. Они молчали до сих пор, будут молчать и дальше. Без тебя, видно, их храбрость равна нулю. Итак, что тебе известно?
— Все, — еле слышно ответила девушка.
— Прекрасно! Значит, мне не придется тебя запугивать, ты знаешь: вид крови меня не страшит.
— Если я выполню вашу просьбу, где гарантии, что муж вернется домой? — уточнила журналистка.
— Я честный игрок, — усмехнулся полковник. — Однако не смей больше экспериментировать. В следующий раз просьб и разговоров не будет.
— Но сегодня это невозможно сделать! — Катя в отчаянии ломала пальцы. — Завтрашняя газета уже в наборе.
— Значит, состряпаешь материальчик на послезавтра, — согласился собеседник. — Только помни: время работает не на тебя.
— Хорошо, — Зориной не хватало воздуха.
— Вот и ладушки. Завтра позвоню.
В трубке раздались короткие гудки. Девушка положила ее на рычаг и направилась к компьютеру. Мысли путались, голова тяжелела с каждой секундой. Она поняла, что в таком состоянии вообще не способна что-либо написать и, открыв дверцу кухонного шкафа, достала бутылку водки и налила полную рюмку. Однако спиртное оказало не то действие, какого она ожидала. Безумно захотелось спать, и Катя решила не сопротивляться. Журналистка объективно оценила свои сегодняшние возможности: что ни делай, она не напишет ни строчки. Правда, у нее есть еще завтра. Как там у Шелдона? Если оно наступит, не для нее, для Сергея.
Телефонный звонок, раздавшийся так неожиданно, сначала был воспринят ею как нереальный. Огромным усилием воли Зорина подняла с кровати непослушное тело. Трубку надо было поднять во что бы то ни стало: могли звонить от Заметова. Вопреки ожиданиям девушка услышала голос Константина:
— Как дела, подруга? Не разбудил? Впрочем, время еще детское, а у тебя наверняка куча работы.
— Костя… — Катя пыталась сказать хоть слово, но непослушные губы отказывались помогать.
— Что с тобой? Тебе нехорошо? — забеспокоился приятель. — Ты одна?
Зорина что-то промычала в ответ. Голова закружилась вдруг с неимоверной быстротой и, теряя сознание, журналистка рухнула возле телефона, сильно ударившись виском об угол тумбочки.
Сейчас, лежа в постели, оба вспоминали: эта сцена все поменяла в так четко спланированном сценарии Заметова. Если бы Катя не потеряла сознание, а Скворцов не почувствовал неладное и не рванулся к ней домой, возможно, их последующий разговор никогда бы не состоялся. Действия оперативника спутали бандитам все карты. Схватив первое попавшееся такси, он помчался по адресу, предусмотрительно выясненному у подруги, некоторое время звонил в дверь, потом сильным ударом распахнул ее и влетел в квартиру. Увидев лежащую Катю, Скворцов поднял ее на руки, бережно перенес на диван и побежал на кухню. Намочив водой полотенце, парень приложил его ко лбу журналистки, потом вытер кровь на рассеченном виске. Рана оперативника не беспокоила — обыкновенный порез, никак не могущий вызвать у его приятельницы такое состояние. Катя застонала: она постепенно начинала приходить в себя. Открыв глаза и увидев возле себя Константина, Зорина нисколько не удивилась.
