Да, вопросов больше, чем ответов.
Утомившись от бесплодных попыток сложить два и два, Катя набрала номер Хомутова.
– Игнат Вадимович?
– Катенька? – академик несказанно обрадовался ее звонку. – Как ваше здоровье? Вы уже заговорили?
– Представьте себе, – Зорина рассмеялась. – Спасибо вашему медику. Впрочем, моя болезнь оказалась не такой уж и тяжелой. Если бы не мой перестраховщик-муж, я приехала бы к вам на беседу.
– Жаль, что я вас не увижу, – Хомутов вздохнул. – Как наша работа? Продвигается?
– Уже написала первую часть, – похвасталась журналистка. – Обработала все, что вы наговорили на диктофон.
– Здорово, – мужчина рассмеялся. – Если дело пойдет в таком темпе...
– Как некстати я заболела! – разочарованно заметила Катя.
– Это поправимо, – Игнат Вадимович усмехнулся. – Диктофончик имеется не только у журналистов. Да и почему мы должны использовать именно это достижение человечества? У меня, например, есть прекрасный магнитофон. Делать мне сейчас все равно нечего. Вот и наговорю я вам целую кассету, а ваш муж при первой возможности ее заберет. Кстати, я уже приступил к работе.
Щеки Кати зарделись от радости:
– Вы душка.
– Тогда я прощаюсь.
Моментально перезвонив Косте, девушка поинтересовалась его планами.
– После обеда у нас совещание, – поведал ей супруг. – Сейчас я совершенно свободен и могу заскочить к твоему академику.
Зорина снова связалась с Хомутовым, спросив, что он имел в виду, говоря об уже начатой работе.
– Записал треть кассеты, – похвастался ученый. – Константин может навестить меня хоть сейчас.
Результат разговора Катя сообщила Скворцову, и тот на всех парах помчался к Хомутову, уже через час доставив жене аккуратно упакованную кассету и письмо.
«Мы с вами, дорогая Екатерина, подходим к тем моментам моей жизни, о которых мне больно вспоминать, но и молчать о них я тоже не могу, – писал Игнат Вадимович. – На переданной вам кассете я предельно откровенен. Прошу отнестись к предоставленному вам материалу по возможности очень деликатно».
Зорина поняла, что речь пойдет о жене Хомутова, умершей при родах. Кроме нее, академик поведал и о своем близком друге, Александре Проскурякове.
Отрывок из книги Зориной.
– Как продвигается учеба в институте? – спрашивал сына Вадим Петрович, получая неизменный ответ:
– Прекрасно, папа.
– Вот и отлично. Моя помощь не требуется?
Защитивший к тому времени докторскую и получивший должность профессора, Хомутов-старший создавал лабораторию по изучению болезней сердца.
– Хочешь – присоединяйся, – предложил он Игнату.
Парень покраснел:
– Меня привлекает другая область.
– Какая, если не секрет?
– Секрет.
Пристально посмотрев на парня, профессор скривился:
– Лжешь. Ты еще ничего не выбрал. Давай определяйся с направлением своей работы.
– А просто врачом я не могу стать?
Вадим Петрович усмехнулся:
– Твои предки из века в век передавали научные открытия. Опять хочешь выделиться? Страшно подумать, что в нашем роду появились бездарности.
Он забыл о стихах единственного сына, которые когда-то назвал прекрасными.
– Я сделаю все, что ты скажешь, папа, – с легкой иронией произнес Игнат. На его счастье, отец не уловил насмешки.
– О своем решении сообщишь завтра.
– Может, даже сегодня, – подавив раздражение, молодой человек отправился в свою комнату, подошел к плакату, изображавшему анатомический рисунок человека с указанием органов, и ткнул в него пальцем, не глядя. Потом, посмотрев, куда попал, Игнат прошептал:
– Печень так печень.
– Значит, тебя интересуют болезни печени, – за ужином пытал его отец. – Какие именно?
Парень наморщил лоб:
– Допустим, цирроз.
– Очень хорошо, – похвалил профессор. – Кстати, довольно мало исследований в области гепатита С.
– Тогда гепатит С.
Так Хомутов-младший вступил на поприще ученого, на котором ему предстояло сделать немало открытий. Верный своему обещанию обогатить отечественную и мировую науку, студент просиживал в библиотеке дни и вечера, внимательно штудируя все о гепатите, что попадалось под руку. Однажды в читальном зале к нему подсел сокурсник Александр Проскуряков, красивый брюнет спортивного сложения.
– Не помешаю?
– Да что ты!
Умный, эрудированный, прирожденный врач, Проскуряков давно нравился ему.
– Изучаешь болезни печени?
– Интересуюсь гепатитом С.
– Одобряю, – Александр придвинул к себе стопку книг. – Помощник не нужен?
Игнат улыбнулся:
– Предлагаешь себя?
– Представь, я также неравнодушен к этой теме.
Хомутов в знак согласия протянул ему руку:
– Заметано. Что у тебя есть?
Проскуряков откашлялся и начал говорить. Игнат с удивлением заметил, что сокурсник осведомлен лучше его.
– Давно работаешь над вопросом?
– Со школьной скамьи, – потупившись, признался парень. – Батя у меня от этой заразы помирает. Вдруг успею спасти?
– Хорошо бы, – Хомутов хотел еще что-то добавить – и остолбенел: высокая, тоненькая, как тростинка, белокурая девушка в голубом ситцевом платье, удивительно подходившем к ее аквамариновым глазам, разговаривала с библиотекарем. Александр перехватил его взгляд:
– У тебя губа не дура.
Игнат чуть не задохнулся от волнения:
– Ты ее знаешь?
– Она под прицелом всей нашей мужской братии, – усмехнулся товарищ. – Только такой увлеченный, как ты, не слыхал об Инне Левитиной.
Хомутов вытер разом вспотевший лоб:
– И все-таки, даю голову на отсечение, она у нас недавно.
Проскуряков хмыкнул:
– Точно. Раньше училась в Питере. Папочка, между прочим, профессор медицины.
– Чем же питерский мед хуже нашего?
– Не хуже, – Сашка махнул рукой. – Здесь живет ее бабушка. Старушке тяжело одной, вот Инку и отправили помогать ей.
– Понятно.
Глаза Игната, не отрываясь, следили за прекрасной незнакомкой, которая, не найдя, видимо, ничего подходящего, направилась к выходу. Парень тихо прошептал:
– Она будет моей женой.
В течение следующей недели он узнал о ней все: на какой улице живет, с кем дружит, чем увлекается. Инна посещала бассейн, и Игнат, равнодушный к такому виду спорта, как плавание, записался в группу желающих ставить мировые рекорды.
