Мужчина, ударившись в приятные воспоминания, словно забыл о журналистке.
– Где магнитофон сейчас? – прервала его Зорина.
– Мама держала его в шкафу, – Олег Леонидович пошарил в обломках. – Вот крышка, – он достал сплющенный кусок пластмассы. – Смотрите. Похоже, его уже не воскресишь.
– Жаль, – девушка подумала: придется обращаться к экспертам. Мысли о коллегах мужа заставили ее вздрогнуть и посмотреть на часы. Вскоре Константин явится домой и не застанет там жену. Этого ей не хотелось.
– Мне пора, – она допила ароматный чай и улыбнулась Болотову. – Я приеду в следующий раз. Можно?
– Только предварительно позвоните, – он проводил ее до калитки. – Буду ждать.
Глава 24
Не захотев рисковать своей свободой, Катя поймала такси и уже через полчаса, облачившись в халат, разогревала ужин, положив перед собой найденные в целлофановом пакете бланки. На первый взгляд все понятно: перед ней лежали анализы крови Инны Хомутовой, сделанные в один и тот же день, – 12 ноября. Первый бланк не вызывал вопросов. Врач или медсестра по фамилии Потапова аккуратно вписала результаты в соответствующие строчки. Катя немного разбиралась в анализах и спокойно констатировала: кровь у Инны Хомутовой на момент поступления в роддом, то есть в девять часов вечера, была прекрасной. Второй анализ взяли позже. К тому времени молодая женщина уже скончалась от кровотечения. Почерк писавшего на бланке, даже не на бланке, на простой бумажке, – торопливые каракули. Подпись неразборчива. Кухонным полотенцем Катя вытерла вспотевший лоб. На первый взгляд все яснее ясного: повторный анализ взят для подтверждения диагноза. Но почему же Болотова прятала его в папке? Что за неразборчивые слова и цифры подчеркнула она красным карандашом? А бобина? Какое она имеет ко всему отношение? Что делал в роддоме профессор Карякин? По разговору с Хомутовым журналистка поняла, что они никогда не дружили, а тут получается – он навещал его жену. Зачем? Просто проведать? Почему тогда втайне от супруга? Нет, надо еще раз наведаться в архив медицинского института. Это во-первых. Во-вторых, необходимо помириться с Костиком. Пусть берет ее под свою опеку. Ведь нет ничего тайного, что не стало бы явным, то есть муженек по закону подлости обязательно когда-нибудь явится домой в такое время, когда его женушка будет где-нибудь промышлять. Значит, придется все ему рассказать. Наморщив лоб, Катя стала мучительно думать, как это сделать. Пожалуй, все знать ему не надо. Она изложит дело так, в общих чертах. Словно подслушав ее мысли, Константин заклацал ключами.
– Иди сюда, арестантка!
Изобразив обиду, Зорина неторопливо вышла в прихожую.
– Не сердишься на меня?
– Сержусь.
Он удивленно посмотрел на жену:
– За что? Я привез тебе достаточно материала для работы.
– Все равно ты не должен так себя вести.
Скворцов рассмеялся:
– Ну, кончай, Катька! Я всегда гордился твоим артистическим талантом. Давно домой вернулась?
Девушка открыла рот.
– Не ври! – он шутливо погрозил ей пальцем.
– Как ты узнал?
– Тысячу раз толковал тебе, – супруг потрепал ее по щеке, – ты любительница, а я профессионал. Смотри сюда.
Он открыл входную дверь. Катя взглянула на пол лестничной клетки и замерла. Мокрые и грязные сапоги оставили довольно заметные следы.
– Вот на таких мелочах иногда и попадаются, – Костя подмигнул ей. – Обещаю не сердиться и не запирать, если ты все мне расскажешь.
Зорина покорно вздохнула:
– Я уже думала об этом.
– Вот и ладненько.
Помыв руки, Константин прошел в столовую и сел на диван.
– Валяй, – обратился он к жене.
– Сначала поужинаем.
Наконец-то Катя поведала мужу о странных смертях, окружавших академика, о ее желании во всем разобраться, о странном преследователе и обо всем, что связано с родами Хомутовой.
– Только не говори, что мне надо отказаться, – твердо сказала она. – Не сможешь помочь – лучше не мешай.
– Я еще, между прочим, слова не молвил, – Скворцов откинулся на спинку дивана. – Мне кажется, ты влипла, дорогая. Предположим, мертвая синичка на капоте еще ничего не значит, но бег с препятствиями по территории «Оазиса» уже не лезет ни в какие ворота.
– А инцидент с Болотовой? – добавила супруга. – Разве краны так часто сносят квартиры?
– Ты говоришь, крановщик – человек пьющий, – заметил Костя.
– Не думаю, чтобы он сидел за машиной в полной прострации, – пожала плечами Зорина. – Кроме того, жильцы этого дома неоднократно обращались в РЭП. Эта махина уже давно не внушала им доверия. А вообще я думаю о другом.
Скворцов с интересом взглянул на супругу:
– О чем именно?
– Ты помнишь, чтобы на этой неделе бушевал какой-нибудь немыслимый ураган? – спросила она мужа.
– Нет, – Костя понял, к чему она клонит.
– А вот в конце месяца ветер сломал тополь в нашем дворе, – девушка сжала кулаки. – Строительные работы возле дома Болотовой к тому времени уже велись. Как же объяснить, что ничего не случилось тогда?
Скворцов внезапно побледнел:
– Ты права. Дело пахнет убийством.
Журналистка подошла к мужу и уселась к нему на колени:
– Костик, миленький, помоги! Мне одной не справиться! Отнеси бобину и бланки с анализами экспертам. А я отправлюсь в архив медицинского института и попробую разыскать общие точки соприкосновения Карякина и Хомутова. А еще нам надо поговорить с крановщиком и выслушать его точку зрения на происшествие.
– Лесной район – не наша территория, – заметил Константин. – Но у меня там сокурсник работает, Валька Левашов. Нам с тобой он не откажет, если уже сам не раскручивает это дело.
Катя прижалась к его плечу:
– Ты у меня лучше всех.
Он рассмеялся:
– Я знаю. Из дома сбежать Чика помог?
Девушка не переставала удивляться его способностям:
– Ах ты мой Шерлок Холмс! «Но как, черт возьми, вы догадались?» – спросил бы Ватсон.
Оперативник хрипло расхохотался, подражая герою Конан Дойла:
– Элементарно, Ватсон. Кто уже проникал в квартиру наркомана, не оставив следов? Тогда, как я помню, не обошлось без Бориса Чикина.
– Как и сейчас, – Катя шутливо стукнула его по щеке.
Глава 25
Журналистское удостоверение и популярность снова сослужили хорошую службу. Катю беспрепятственно пропустили в архив медицинского института, стараясь оказать всяческое содействие в поисках нужных документов. Курс пятьдесят второго года предстал перед ней в полном составе. На старых черно-белых фотографиях Зорина с трудом узнала Хомутова, его супругу и профессора Карякина.
