– Огнестрел. Выстрелы произведены из охотничьего ружья шестнадцатого калибра. Убийство произошло между тремя и четырьмя часами ночи, точнее скажу после вскрытия. Работал, скорее всего, профессионал, – Станислав Михайлович вырос перед товарищами, как тень отца Гамлета. – Мне удалось найти отпечатки, но они принадлежат хозяевам. Судя по всему, убийца был в перчатках.
– Еще бы! – усмехнулся Павел. – Сейчас все стали шибко грамотные. Насмотрятся сериалов, а потом их на подвиги тянет. Доморощенные детективы их и научили, как работать.
– Вероятно, этот набег запланировали, – покачал головой Заболотный. – Обыск, как вы видите, целенаправленный.
– Знать бы еще, что они искали, – задумчиво проговорил Константин.
– И нашли ли, – вставил Павел.
– А вот и первые свидетели, – старший лейтенант Леонид Сомов, небольшого роста, коренастый и смешливый паренек, вел под руку пожилую женщину в модном костюме. Несмотря на позднее время, дама была подкрашена и надушена.
– Это соседка Ладожских, Симонова Людмила Васильевна, – представил ее оперативник.
– Специально разбудил? – поинтересовался Киселев. – Хоть извинился?
Людмила Васильевна широко улыбнулась:
– А меня никто не будил, господин следователь. Просто услышала шум машин и вышла во двор. А тут такое.
– Вы поздно ложитесь? – спросил ее Константин.
Симонова пожала плечами:
– Не всегда. Сегодня муж обещал приехать из командировки. Ну, и заждалась его. Только, видно, что-то не срослось. Значит, Ладожских убили, – она поднесла ладонь к ярким губам. – Означает ли это, что в нашем районе появилась банда?
Ее слова удивили Скворцова:
– Почему вы так решили?
– Да потому что цены аховые, а кушать хочется всем, как и красиво жить, – твердо сказала женщина. – Я предлагала усилить охрану, но все в нашем дачном поселке только смеялись мне в лицо. Мы же не элитный дачный кооператив. Сами видели, один шлагбаум для вида болтается, даже сторожа нет. И много добра украли у Игоря и Татьяны?
– Пока не знаем, – отозвался Павел. – Вы часто бывали у них в гостях?
Людмила Васильевна поджала губы:
– Нечасто. Они вообще не любили общество. Приедут и запрутся в четырех стенах.
– У них есть дети?
Женщина хлопнула себя по лбу:
– Ой, слава богу! Татьяна их к бабушке отправила! Эти бандиты, наверное, и детей бы не пощадили.
Константин сделал Петру знак, и тот повел свидетельницу в комнату. Скворцов сомневался, что она много расскажет, однако приходилось цепляться за любую возможность узнать об этих людях хоть что-нибудь. К нему подошел Павел:
– Ну. Какие идеи?
Костя вздохнул:
– В том-то и дело – никаких. Раз драгоценности и деньги не нужны, следовательно, преступника могли интересовать, скажем, какие-нибудь документы, возможно, компромат. Утром нужно отправиться на работу к этому Ладожскому и побеседовать с сотрудниками. Авось кто-инбудь да натолкнет на правильную мысль.
Павел кивнул, с удовольствием вдыхая запах сухой травы, сочившийся в приоткрытое окно.
– Лето в разгаре, Костик. Сколько раз мы на речку выбирались?
– Работа такая, – отозвался друг.
– Михалыч заканчивает свои дела, – Скворцов кивком указал на эксперта, суетившегося возле входной двери. Санитарная машина уже забрала тела.
– Нам тоже пора, – решил Киселев. – Ребята завершат без нас.
Глава 2
Начиная работать над этим делом, друзья не представляли, насколько оно окажется трудным буквально с первых шагов. Опытные оперативники привыкли сразу находить зацепку, однако тут зацепиться было не за что. Ладожские везде характеризовались положительно, врагов не имели, впрочем, как и приятелей, и, по словам их коллег и подчиненных, никого бы не стали шантажировать (это была первая версия). Клининговая фирма, генеральным директором которой был глава семьи, особо не процветала, супруги не купались в деньгах, но и не бедствовали и никогда не опустились бы до такой низости, как шантаж. «Впрочем, чужая душа – потемки, – рассуждал Павел. – Если муж и жена не пускали никого в свой мир, вполне возможно, у них имелись свои скелеты в шкафу». Однако как найти эти пресловутые скелеты?
На третий день после убийства Скворцов возвратился домой мрачный и злой. Катя сразу заметила настроение мужа, хотя он и пытался ей этого не показывать.
– Злишься, что дело Ладожских не движется с места? – спросила его Зорина, разогревая ужин.
На щеках Константина задвигались желваки:
– Черт знает что такое… Ни одной зацепки… Какое-то странное ограбление. Мы даже не знаем, что они взяли. Все драгоценности Татьяны лежали на месте.
– Может быть, инсценировка ограбления? – Катя налила в бокал апельсиновый сок и поправила светлые волосы.
Супруг вздохнул:
– Если и так, то, хоть убей, никто не представляет, кому это понадобилось. По словам коллег и подчиненных, Ладожский почти святой.
Журналистка хотела поговорить на эту тему, однако Константин до того измучился, что пытать его было бы бесчеловечно.
– Пойдем спать, – предложила она. Муж не сопротивлялся.
Анатолий Сергеевич Пенкин, главный редактор Катиной газеты, полный представительный мужчина, после планерки вызвал журналистку к себе:
– Слушай, Катерина, мне нужен убойный материал знаков, эдак, на восемь тысяч, по мусорозаводу в нашем городе. Говорят, новый владелец не соблюдает правила техники безопасности. А это, сама понимаешь, загрязнение окружающей среды и болезни вплоть до онкологических. Разберешься?
Зорина кивнула.
– Только побыстрее, я хочу дать статью в ближайших номерах.
Катя шутливо отсалютовала начальнику, вернулась в свой кабинет и начала работу. Она просмотрела имевшийся в Интернете материал, однако мыслей, как подать информацию, чтобы она стала убойной, не было никаких. Женщина попыталась написать несколько предложений, а потом с досадой выключила компьютер.
– Ну не идет, хоть ты тресни, – пожаловалась она зеркалу, отражавшему стройную большеглазую блондинку. – И что же делать?
В ответ на ее вопрос раздался стук в дверь.
– Входите, – откликнулась женщина. Дверь распахнулась, и на пороге показался худощавый седой мужчина в роговых очках.
– Здравствуйте, Катенька! Узнаете или забыли старика?
Зорина всплеснула руками:
– Ну, конечно, Лев Иванович, узнаю. И никакой вы не старик. Любого молодого журналиста за пояс заткнете.
– Ну, вы мне льстите, – Лев Иванович зашел в кабинет. – Вы одна?
