– Правильно, – Киселев поднялся со стула и улыбнулся Кате. – Ну ты и накормила меня, как на убой.
– Еще чайку? – предложила журналистка. – Варенье у нас всегда вкусное, и тебе это известно. Мамочка делает.
– Я бы с удовольствием, но… – майор постучал по циферблату наручных часов. – У Настены семинар заканчивается. Я обещал встретить.
Катя сняла с полки кухонного шкафа баночку варенья:
– Передай это моей подруге.
– Вот за это действительно спасибо, – Павел осторожно взял подарок. – Возможно, сегодня и пробу снимем, – он пошел в прихожую. – Вообще, ребята, надо бы на выходных шашлычок за городом организовать. Как на это смотрите?
– Положительно, – отозвался Костик.
Киселев протянул ему руку:
– Заметано. Как только – так сразу. До свиданья, Катюша.
– До свиданья.
Когда за приятелем захлопнулась дверь, Константин потянулся:
– Сейчас душ приму – и спать. Не возражаешь?
– Сама борюсь со сном, – ответила супруга.
– Отдыхай, замечательная кулинарка, – Скворцов обнял ее и поцеловал. – Ты моя самая лучшая.
Глава 9
Ирина Вербина произвела впечатление серой мышки и на приреченских полицейских. Тем не менее ей оказали теплый прием, объяснили, в чем дело, угостили чаем и стали задавать вопросы. Ирина мялась, краснела, бледнела, давала туманные ответы. Поведение женщины, явно не желавшей говорить правду, взбесило оперативников.
– Сейчас наш коллега получает информацию о преступлении от приморских полицейских, – пояснил ей Павел. – Если окажется, что вы ввели нас в заблуждение, мы откроем уголовное дело.
Она комкала в руках платок:
– Хорошо, я расскажу все…
Вербина поведала печальную историю любви, о которой Скворцов и Киселев уже слышали от коллег. Как и они, особой жалости Павел и Константин не испытывали. Эта серая мышка, пусть сама того не ведая, оказала преступникам неоценимые услуги, а теперь строила из себя невинность. По идее, и ее следовало наказать, чтобы в следующий раз думала о последствиях. Надо же – привести незнакомого мужчину в дом к дяде, известному коллекционеру, да еще показать, где находится оружие!
– В связях надо быть разборчивее, – Константин почти не скрывал раздражения. Сколько тяжелых преступлений произошло по глупости или легкомыслию граждан! – Особенно если имеешь богатых родственников. Но, я думаю, вы сделали правильные выводы, во всяком случае, хочется в это верить. Теперь настал черед реабилитироваться и помочь следствию. Нашим коллегам из Приморска не удалось собрать достаточно доказательств, что ваших дядю и тетю убил ваш любовник. Мы считаем, сообщников было двое, и, следовательно, преступник гуляет на свободе. Расправившись с вашим знакомым, он чувствует себя в безопасности. Вполне вероятно, он организовал и следующее убийство, на этот раз сына друга Михаила Наумовича. Кстати, вы хорошо знали Ивана Тимофеевича?
Ее нарисованные брови поползли вверх:
– Ивана Тимофеевича?
– Ладожского, – подсказал ей Павел. – В общем-то, для этого мы вас и вызвали, – он положил перед ней фотографию.
Женщина взяла ее дрожащими руками с обкусанными ногтями:
– Это дядя Миша. А кто с ним, не имею понятия.
– Справа Ладожский, слева – незнакомец, о котором мы надеялись выяснить у вас, – пояснил Константин.
Она закусила губу, избегая смотреть на полицейских:
– Поверьте, я не знаю этих двоих. Если они и были друзьями Михаила Наумовича, со мной он их не знакомил.
Оперативники переглянулись:
– Мы просим вас говорить правду. Возможно, от этого зависит еще чья-то жизнь.
Ее серые глаза с тоской смотрели на них:
– Клянусь вам, я больше ничего не знаю.
Киселев положил руку ей на плечо:
– Прошу вас, вспомните. Может, ваш дядя с кем-то встречался, когда приезжал в Приреченск, или при вас кому-то звонил.
Она задумалась:
– Вероятно, дядя Миша по какой-то причине не хотел, чтобы мы с тетей знали о некоторых его знакомствах. Бывая в Приреченске, он часто куда-то уходил один и категорически не желал нашего сопровождения. Тетя Вера даже думала, что у него есть любовница, – женщина нервно сглотнула. – А однажды мой муж встретил его на Оборонной.
Полицейские переглянулись.
– Наверное, возвращался от Ладожского, – догадался Константин.
Женщина дотронулась рукой до головы и нервно дернулась:
– Я вспомнила: ему действительно звонили мужчины. Он называл их Иван и Вячеслав.
Друзья напряглись:
– О чем он с ними говорил?
Ирина жалко улыбнулась:
– Я же сказала: дядя не посвящал никого в свои дела, поэтому никогда не разговаривал при нас.
Приятели дружно вздохнули. Никто из них особо и не ожидал, что женщина поможет сразу напасть на след третьего мужчины на снимке. Однако такие скудные сведения никак не продвигали следствие. Вроде и всплыло новое имя – Вячеслав, но от этого не холодно и не жарко. Какой Вячеслав, откуда? Если он живет в Приреченске, они рано или поздно найдут его, хотя на это потребуется масса сил и времени. В Приреченске проживает больше миллиона жителей, искать какого-то Вячеслава, пусть даже они примерно представляют, какого он возраста, – все равно что искать иголку в стоге сена. А если он вообще из другого города или, не дай бог, страны? Что делать тогда?
Ирина робко пошевелилась:
– Это все, что вы хотели… Больше я действительно ничего не знаю.
Павел встрепенулся, отгоняя от себя горестные мысли:
– Да, спасибо, вы свободны. Дайте ваш пропуск. А вот моя визитка. Если что-то вспомните, прошу вас – позвоните.
Ирина кивнула, бросила визитку в сумочку, торопливо попрощалась и вышла, а друзья несколько минут сидели молча. Гасла последняя надежда на быстрое раскрытие преступления.
Часть 3
Глава 1
Катя пришла на работу сумрачная и сразу села за очередную статью. Слова, обычно легко ложившиеся на бумагу, сегодня давались с трудом, и этому была причина. Вчера вечером Константин приехал домой расстроенный.
– Вроде бы мы с Павлом нащупали ниточку, – пожаловался он жене. – Да и что толку? Вячеслава этого пресловутого и мы ищем в Приреченске, и наши коллеги в Приморске. Результат нулевой. Валера Костиков – это приморский майор – опрашивал друзей Перепелюшкина, известных коллекционеров, но они не видели и не слышали о Ладожском и неком Вячеславе и на той фотографии, естественно, никого, кроме самого Перепелюшкина, не признали. В общем, мы опять в тупике. Что делать – ума не приложу.
