— Почему ты молчишь? — вклинился Валерий в ее мысли.
— Мне можно подумать?
— Как долго? — Он давил на нее, как тот мерзкий шантажист из органов.
— Дня два.
Его голос делался все суровее:
— Не дольше. Я предупредил тебя о последствиях.
— Я знаю.
— Ты умная женщина.
— Это смахивает скорее на шантаж, но никак не на помощь, — произнесла Юля.
Шубин не обиделся:
— А мне неважно, на что это смахивает. Я хочу спасти тебя, и я это сделаю! Жду твоего звонка! — И он повесил трубку.
Женщина поежилась, хотя вечер выдался на удивление теплым, да и в камине горели дрова, весело потрескивая. Она подошла к окну, поглядела сверху на беззаботных прохожих. Наверняка ни у кого из них не было таких проблем, как у нее. Теперь те, кто завидовал ее деньгам, внешности и образу жизни в целом, могли бы порадоваться за себя. Юля чувствовала себя самым несчастным человеком на планете. Когда зазвонил городской телефон, она решила не брать трубку. В последнее время все от нее чего-то хотели, но никто не собирался ей помочь — по-настоящему. Телефон, однако, настойчиво продолжал звонить, и женщина изменила первоначальное намерение. В трубке она услышала голос консьержки:
— К вам рвется человек из милиции.
Липецкая вздохнула:
— Пропустите его.
Вот и решение всех проблем. На Кирилла, как ей и предсказывали, вышли органы. Сейчас они предъявят ей неопровержимые доказательства его вины, и ее муж сядет на несколько лет, а может, и на всю свою оставшуюся жизнь. Отец и пальцем не шевельнет. Он только обрадуется такому решению вопроса. Михаил Васильевич способен сделать так, чтобы ни одна газета не написала об этом ни слова… Юля медленно побрела к двери и открыла ее. На пороге стоял симпатичный, высокий, светловолосый и голубоглазый мужчина с правильными чертами лица. Его взгляд не выражал любопытства и наглости, только сочувствие.
— Юлия Михайловна Липецкая?
— Да, — ответила она.
— Я капитан Алексей Сирченко, — мужчина вытащил удостоверение.
Женщина замахала руками:
— Я верю! Но ко мне уже приходили.
Капитан скривился:
— Климов?
— Да. Разве он не ваш сотрудник?
Алексей улыбнулся. На его щеках появились ямочки. Весь его облик никак не вязался с образом грубого оперативника, пришедшего, чтобы причинить ей боль или страдание.
— Пока наш. Думаю, как раз на вас этот негодяй и споткнется! Он ведь попытался заняться шантажом. Я прав?
Ее лицо побелело. Что, если Сирченко ничего не знает и просто пришел к ней по какому-то другому делу? Стоит ли выдавать Виктора?
Она отвернулась, чтобы он не прочитал ответ по ее лицу.
— Почему вы так решили?
— Потому что сложил два и два. Итак, я прав?
Липецкая не ответила.
— Позвольте мне все же пройти, — попросил Алексей. — В прихожей разговаривать как-то неуютно.
Юля посторонилась:
— Да, конечно.
— Я даже могу присесть?
Она указала на стул:
— Разумеется.
— Вы можете продолжать молчать, — начал капитан. — Тогда говорить буду я. Думаю, вам все известно: и об убитых проститутках, и о вещественных доказательствах, подтверждающих, что ваш супруг побывал на местах этих преступлений. Об этом вам поведал Климов. Он пообещал вам хранить молчание, поэтому не поставил наше начальство в известность об отпечатках пальцев и о владельце дорогой цепочки. Выгоднее было бы обратиться к вам и запросить круглую сумму. Правда, что он поступил именно так?
Юля задрожала. Бессонные ночи, расшатанные нервы — все это вдруг выплеснулось наружу, как из переполненного сосуда. Женщине требовалось с кем-то поделиться своим горем. Этот человек показался ей порядочным. Пусть будет что будет!
— Да, это все — правда, — тихо вымолвила она. — Есть еще кое-что, о чем ваши сотрудники пока что не имеют понятия.
Она вышла в спальню мужа и вскоре вернулась с пиджаком и коробочкой, в которой обычно хранят ювелирные изделия.
— Это пиджак Кирилла. Видите кровь на рукавах?
Сирченко внимательно посмотрел туда, куда указала хозяйка:
— Похоже. Но надо сделать анализ…
Юля открыл коробочку:
— А это вы наверняка ищете…
Золотая «змейка» засверкала в ярком свете люстры. Это был браслет жены Сазонова, неизвестно куда пропавший.
— Где вы его нашли?
— В кармане у мужа.
Он даже растерялся. Такой откровенности от этой женщины никто ожидать не мог.
— Спасибо…
Липецкая криво улыбнулась:
— Я не люблю этих слов — услуга за услугу. Это напоминает мне речи моего отца. Однако я вынуждена сказать нечто подобное.
Сирченко развел руками:
— Просите. Я сделаю все, что в моих силах.
— Шантажист дал мне два дня, — произнесла женщина. — И это время понадобилось мне, чтобы как-то доказать невиновность своего мужа. Я не верю — Кирилл не мог совершить эти ужасные преступления.
— Но он очень болен, — мягко вставил Алексей. — С его травмой возможно все, вплоть до раздвоения личности.
— С ним занимается Валерий Шубин, мой старый приятель. — Юля молитвенно сложила ладони. — Никому бы я не призналась, кроме вас, что Валерий говорил мне после этих сеансов!
— Липецкий под гипнозом признавался в убийствах? — догадался капитан.
— Да. Однако муж ничего не помнит. Вернее, не помнит, что он убивал девушек. А вот то, что каждый раз он наталкивался во время своих ночных прогулок на какого-то мужчину, вызвавшего у него почему-то ассоциации с черепом, — вот это всплыло в его памяти. — Она коснулась ладонью плеча Алексея: — Помогите мне найти этого человека! Вдруг он располагает важными сведениями, и они позволят больше не подозревать Кирилла! — Липецкая бессильно опустилась на стул. — Вы не знаете, каким он был до этой проклятой травмы. Эта авария перечеркнула все! Самое главное — она перечеркнула наше счастье.
Сирченко поднял брови:
— Почему? Ведь он узнает вас?
Юля скривила губы:
— Он обвиняет моего отца в той автокатастрофе. Отсюда у него возникла ненависть и ко мне. Если бы сейчас ему не требовалась моя помощь, мы бы уже, наверное, расстались.
Капитан заинтересованно взглянул на собеседницу:
— Винит в катастрофе вашего отца? Но ведь дело было закрыто. Кто вел его?
Она покачала головой:
