– Что это было? – проговорил он, удивленно оглядываясь по сторонам.
– Это все тот сторож, который нас встретил! – сообщила ему Людмила неестественно честным голосом. – Он здесь устроил без нашего ведома настоящий притон! Подозреваю, что он убил и вашу жену… к сожалению, ему удалось сбежать… перед этим он оглушил вас, попытался напасть и на меня, но, к счастью, не успел…
– Я его из-под земли достану! – прорычал Краснов. – Он не уйдет далеко…
Он попытался встать, но покачнулся и снова сел на пол.
– Вам нужно к врачу, – озабоченно проговорила Людмила. – Хотите, я отвезу вас в больницу?
– Не надо в больницу! – отмахнулся Краснов. – Я поеду к себе…
– В таком состоянии вам нельзя садиться за руль! – строго возразила Людмила. – Вызовите своего шофера!
Краснов признал ее правоту и достал мобильник. Через полчаса к дому подъехала машина, и Краснова увезли.
Оставшись одни, Людмила и Михаил Николаевич переглянулись и направились к автомобилю, в котором оставили Глеба.
– Я поведу, – сказала Людмила, – а ты садись сзади и не спускай с него глаз.
– Но… ты не знаешь дороги… – слабо возразил отец, голос его был неуверенным, щеки обвисли, руки дрожали.
– Знаю! – отрезала Людмила. – По лужской трассе, потом свернуть на сто двадцатом километре, поселок Таракановка, проехать до конца, дальше два километра шоссе – и санаторий «Тенистая дубрава». Вчера я навещала там твою жену. Только это не санаторий, а, пользуясь выражением одной местной жительницы, «дурдом для богатых».
Отец вздохнул тяжело и даже не спросил, откуда она узнала про то, что его первая жена жива. Глеб скорчился на заднем сиденье, голова его безвольно свисала на бок, изо рта тянулась струйка слюны, глаза были открыты, в них зияла абсолютная, бездонная пустота. Отец осторожно сел с ним рядом.
Людмила торопливо нажимала кнопки навигатора.
– Думаю, часа за четыре доедем, ночью дороги пустые, – сказала она, тронув машину с места.
Они даже не закрыли ворота – ни к чему теперь, Людмила твердо знала, что больше никто из них в этом доме не появится.
На шоссе встречались редкие машины – все же не глубокая ночь, одиннадцатый час. Людмила посматривала в зеркало заднего вида, но, похоже, никто их не преследовал, сотрудники Краснова были озабочены только тем, как быстрее доставить своего шефа в больницу, Кондрат пропал бесследно.
Они обогнули город по кольцевой дороге и поехали на юг. Машина шла на большой скорости, дорога постепенно пустела.
По прошествии некоторого времени Глеб издал тихий стон и слегка пошевелился. Людмила забеспокоилась – как бы он не впал снова в буйство. Отец вряд ли сумеет с ним справиться, а у нее руки заняты, никак в него зеркалом не ткнуть.
– Не бойся, – шепнул отец, – он теперь будет тихий, потом заснет. У его матери так же было… Я помню…
И в голосе его послышалось такое глубокое, давнее страдание, что Людмила порадовалась, что сидит к нему спиной, отец не простит ей, что видела его в слабости. Впрочем, все теперь изменилось, и их отношения тоже.
– Папа… – прохныкал вдруг Глеб, – что ты тут делаешь?
Голос его был мужским, а интонация детской, жалобной, от этого Людмиле стало жутко. Отец, напротив, собрался и заговорил твердо, почти как всегда:
– Глеб, ты помнишь что-нибудь? Что было в подвале? Откуда эта девушка?
– Какая девушка? – Лицо Глеба сморщилось, как резиновая маска. – Не помню никакой девушки… Я приехал сюда отдохнуть, это Кондрат привел какую-то шлюху…
– Зачем он ее привел? – Голос отца был по-прежнему тверд. – Отвечай, сын! Ты его просил?
– Да, кажется… я не помню…
– Ты лжешь! – Отец ударил голосом, как хлыстом. – Отвечай правду!
– Он позвонил Кондрату и велел немедленно привезти кого угодно, – сказала Людмила, – он едва не убил Карину, но ей удалось вырваться и убежать.
– Сволочь и дрянь! – При упоминании жены Глеб слегка оживился. – Как же она меня достала! Эти бабы… вечно просила денег и ругалась! Они все меня достают… в фирме, дома… тут, на воздухе, мне всегда легче… Кондрат, он…
– Он привозил тебе женщин? – перебил отец. – Где он их брал?
– Не знаю… на заправках торчат девицы, на дороге голосуют… – Людмила увидела, как Глеб пожал плечами.
Голос его стал нормальным, интонации обычными, теперь он отвечал на вопросы отца спокойно и с готовностью.
– Как долго это продолжалось? – спросил отец.
– Не знаю… год, два… не помню…
– Опять юлишь! Никто не искал этих девушек?
– Кондрат умел выбирать… – Теперь в голосе Глеба проскользнули хвастливые интонации.
– Ты забивал их до смерти… – прохрипел отец, – а куда девал трупы?
– Кондрат увозил куда-то, я не вникал в такие тонкости…
Людмила вцепилась в руль и сосредоточилась на дороге, сил не было такое слушать.
– Я платил ему деньги… – продолжал Глеб, – много денег… а тебе говорил, что играю в казино…
– А месяц назад что произошло с женой Краснова?
– Кондрат отпросился на три дня – кто-то у него умер в Саратове, а я не мог это выносить! – капризно сказал Глеб. – Я поехал в загородный дом, а по дороге встретил ее. Машина заглохла, она звонила в сервис, там обещали прислать эвакуатор только через два часа. Она так обрадовалась, когда я предложил подвезти ее… А потом она заснула…
– Ты ее опоил чем-то?
– Ну да… а потом… черт возьми, я просто не мог ждать! Мне нужно было…
– Тебе нужно было кого-то убить… – Людмила видела, что отец стал бледным до синевы.
– Ночью приехал Кондрат и увез ее, – буднично продолжал Глеб, – а машину он пригнал на рассвете.
– Спроси его, как он отравил Антона, – подала голос Людмила.
– Что-о? – вскрикнул отец.
– Ну да, а зачем он приперся в загородный дом? – огрызнулся Глеб. – Вынюхивал все, высматривал, а Кондрат как раз машину разбирал. Антон что-то заподозрил, стал выяснять, чья это была машина… что мне было делать?
– Откуда ты взял яд? – сказал отец.
– Я знаю, – ответила за Глеба Людмила, – у этого старого лягушатника, да?
– Ага, – радостно закивал Глеб, – когда деньги есть, все достать можно. Только у меня теперь денег мало, я все Кондрату отдал, из офиса фирмы взял… нужно бы и его, как Антона… обнаглел совсем…
Он заговорил медленно, потом замолчал, голова свесилась на грудь, и через некоторое время Людмила услышала громкий храп.
– Останови! – сказал отец. – Останови машину!
Людмила едва успела приткнуться к обочине. Отец вышел, шатаясь, и пошел к лесу на дрожащих ногах. Но не дошел, остановился у отдельно стоящей сосны, обхватил ствол руками и уперся лбом.
