Первой подписывать листки подошла Сумарокова, пряча в складках губ едва сдерживаемую улыбку: она была достаточно опытна и умна, чтобы понять смысл всей затеи. Кроме того, она заведовала отделением, и уж ее-то на «живой» прием точно не пошлют. За Изабеллой Савельевной потянулись остальные. Вскоре оба листа ознакомления были заполнены подписями, пустовала на каждом из них только одна строчка: не было подписи Вихлянцева.
— Юрий Альбертович, а вы что же? — с показным добродушием спросил Сергей. — Я понимаю, вы как джентльмен пропустили вперед всех наших очаровательных дам, но теперь и ваш черед подписывать.
Вихлянцев весь подобрался.
— Я не стану это подписывать. Эти приказы незаконны.
— Это почему? — удивился Саблин. — Здесь все законно. Прошу вас, пожалуйста, подпишите.
— Вы не имеете права переводить меня в морг.
— Да кто вам такое сказал? — Саблин продолжал изображать доброту и наивность. — Все виды экспертиз, кроме химии и биологии, являются вашей компетенцией, все это входит в ваши должностные обязанности, и все это необходимо для разносторонней практической подготовки экспертов. Так что будьте любезны.
— Я не подпишу. Я должен предварительно проконсультироваться.
— Ради бога, — Саблин широко развел руки в жесте, которым словно говорил: «Делайте все, что считаете нужным, дорогой Юрий Альбертович». — Но приказ подписан и оглашен в присутствии всех экспертов Бюро, поэтому все знают, что вы проинформированы. И завтра, уж будьте так любезны, добро пожаловать в секционную. Я распишу вам труп попроще, учитывая отсутствие у вас практического опыта работы в танатологии. А на «живой» прием вместо вас завтра пойдет Николай Александрович Гаврыш. Всем спасибо, все свободны.
Итак, первая часть плана выполнена. Теперь остается дождаться завтрашнего дня и посмотреть на Вихлянцева в морге.
* * *
Назавтра Юрий Альбертович в морге не появился. Светлана сообщила, что он звонил: заболел, оформил больничный. «Ладно, — подумал Саблин, — антракт между первым и вторым действиями спектакля затягивается. Но когда-нибудь он закончится».
Антракт закончился через неделю, когда Вихлянцев закрыл больничный и вышел на работу в морг. Саблин поручил ему вскрытие трупа, санитар труп доставил в секционную и подготовил, однако Юрий Альбертович к вскрытию так и не приступил. Саблин узнал об этом только в конце рабочего дня.
— Я не буду вскрывать трупы, — заявил Вихлянцев, которого Саблин вызвал к себе из ординаторской. — Вы не имеете права меня заставлять это делать. Я — эксперт «живого» приема.
— Право такое я имею, — скучным голосом ответил Саблин, не глядя на него, — и пользоваться им буду. До тех пор, пока вы не овладеете работой с трупами, я не могу быть уверен в правильности ваших заключений на «живом» приеме. Вы дали мне множество оснований сомневаться в вашей квалификации. Завтра вы придете в морг и проведете вскрытие и исследование трупа, которое я вам поручил. Можете идти.
Назавтра Вихлянцев снова весь день демонстративно просидел в ординаторской и к секционной даже не подошел. А на третий день опять взял больничный. Однако Юрий Альбертович опоздал: в конце второго рабочего дня, проведенного им в морге, Саблин успел составить акт о том, что врач — судебно-медицинский эксперт Вихлянцев Ю. А. не выполнил указание начальника Бюро и отказался проводить вскрытие трупа. За актом незамедлительно последовал приказ о выговоре, подписывать ознакомление с которым Вихлянцев снова не стал, но это уже ничего не меняло: Саблин не поленился зайти в конце дня в ординаторскую вместе с Сумароковой и одним из экспертов-танатологов, огласил тексты акта и приказа и предложил пришедшим с ним коллегам засвидетельствовать своими подписями факт, что Вихлянцев с приказом ознакомлен. «Я тебя замордую юридическими крючками, — зло думал Саблин, шагая по коридору к себе в кабинет. — Ты у меня не выкрутишься, свиненыш».
Вихлянцев пробыл на больничном три недели и, как стало известно Саблину, ухитрился в это время у себя в поликлинике, в кабинете амбулаторного приема, провести некое профсоюзное собрание. Профсоюзной ячейки в Бюро давным-давно не существовало, Саблин несколько раз предлагал сотрудникам ее создать, но никому не хотелось возиться, да и толку от нее никто не видел. Оказалось, что Вихлянцев провел заседание независимого профсоюза, и лидером ячейки назначил, естественно, самого себя.
Саблин с любопытством ждал «продолжения банкета», и оно не замедлило наступить. Больничный закончился, Юрий Альбертович вышел на работу, далее все происходило в точности так же, как и в предыдущий раз: поручение провести вскрытие — отказ — составление акта — подготовка приказа — еще один заверенный свидетелями отказ от подписи. «Ну, давай, — азартно думал Саблин, — продержись еще немножко, не спасуй передо мной, дай мне возможность объявить тебе третий выговор — и я тебя уволю. Все будет по закону». Каждый раз он предлагал Вихлянцеву написать мотивированное объяснение своего отказа вскрывать трупы, но ничего внятного не добился: Юрий Альбертович писал, что он является экспертом «живого» приема и никто не имеет права заставлять его работать в морге, а если уж его сюда перевели, то пусть ему дадут возможность вести здесь «живой» прием. Как будто в морге можно проводить экспертизу потерпевших, обвиняемых и иных живых лиц! Это же прямо запрещено законом. И все это отлично знают.
Сергею казалось, что он отлично чувствует себя на тропе войны, бодр, энергичен и полон стратегических замыслов. Он даже не заметил, как ситуация с Вихлянцевым заняла все его сознание, вытеснив оттуда многие текущие дела, а также мысли о рицине. Саблин в эту войну погрузился полностью. Конечно, он занимался не только Вихлянцевым, он и вскрытия проводил, и акты других экспертов читал, и дежурил в составе следственно-оперативной группы — все было как обычно, но все скользило мимо сознания, не задерживаясь в нем. Сергей Саблин чувствовал себя обманутым и от этого оскорбленным.
Дождавшись, наконец, третьего случая отказа от выполнения вскрытия, Сергей с облегчением подготовил сразу два приказа: о выговоре и об увольнении. В строгом соответствии с трудовым законодательством.
Через очень короткое время Юрий Альбертович нанес ответный удар: он подал в суд иск о восстановлении на работе. Проиграть суд Саблин не боялся — не зря же он столько времени потратил на изучение юридических тонкостей трудового права. Но сколько сил и времени это отнимет…
* * *
Как только Вихлянцев перестал быть сотрудником Северогорского Бюро, Сергей испытал почти физическое облегчение. И мысли его вновь вернулись к рицину. Он позвонил Кашириной, которая сперва пожурила его за то, что он так долго не интересовался вопросом, которым ее же и озадачил, а потом с сожалением сказала:
— Я навела справки. Увы, Сергей Михайлович, нам с вами здесь не повезло: оба умерших от отравления отправлены на материк и там кремированы. У вас есть еще какие-нибудь соображения? Что еще можно сделать, чтобы собрать доказательства?
— Не знаю, — уныло признался он. — Я надеялся… Жаль, что не получилось.
