— Не приходилось, — ответил директор «Ритуала». — Хотя отзывы слышал неплохие, вроде, там и пиво бочковое, и интерьерчик приятный.
— Вот интерьерчик — это как раз заслуга моего доброго приятеля, — рассмеялся Сергей, — и поскольку его там зело уважают, то и к нам отнесутся со вниманием. Во всяком случае, тушеная капуста к сосискам будет точно не протухшей, а сами сосиски достаточно вкусными. И картошечку они хорошо жарят.
Лаврик опоздал на встречу минут на сорок и подошел к Сергею, уже давно сидевшему за столиком и успевшему выпить две чашки кофе, с виноватым видом.
— Дела, которые я на вечер наметил, нужно было как-то свернуть, — объяснил он, оправдываясь.
— Да ничего, — Сергей махнул рукой официанту, который немедленно подбежал и положил перед ними меню, все такое же скромное по содержанию, но уже куда более пышное и помпезное по форме: арт-директор бара, получив задание владельца придать заведению некую респектабельность, многое изменил в оформлении не только меню, но и интерьера, и даже попытался воздействовать на поваров в плане культуры сервировки и подачи блюд, стремясь компенсировать этим скудность ассортимента.
Саблин пересказал Лаврику то, что узнал от Глеба. Тот слушал внимательно и только иногда похмыкивал.
— Н-да, — протянул он, когда Саблин умолк, — рано я расслабился. Мне-то казалось, что все стабильно, вся поляна поделена и можно спать спокойно. Я же видел, что ты темы платных ритуальных услуг не поднимаешь… А кстати, почему ты ее не поднимал никогда? Такой бескорыстный, да?
— Такой неделовой, — рассмеялся Саблин. — Людям моего плана бизнес противопоказан, мы под него не заточены. Короче, мне ритуальные услуги не интересны. Мне зарплаты хватает.
— Ну да, — кивнул Лаврик, — я и смотрю, что ты не пытаешься переключить на себя финансовые потоки. Раньше, при вашем прежнем начальнике Бюро, все было иначе, он лапу в ритуальный карман так глубоко запустил, что еле выдернули, чуть вместе со всей рукой не оторвали. И когда меня сделали директором, я, честно, говоря, побаивался, что все начнется сначала. Вашего Двояка нелегко было с плеч скинуть, справились только потому, что он все мозги пропил, а вот если бы ты за дело взялся, то мне бы уже было не отвертеться, у тебя хватка бульдожья.
— Расслабься, — сказал Сергей, — у меня хватка только в отношении моей профессии, а в бизнесе я полный лох.
— Не знаю, не знаю, — Лаврик хитро посмотрел на него, — про тебя слухи-то интересные ходят, якобы ты там целую коррупционную схему разработал и большие дела проворачиваешь, так что не прибедняйся.
Саблин грустно рассмеялся.
— Вот ведь парадокс, Витя: те, кто обвиняет меня в коррупции, потому и ополчились, что я этим не занимаюсь. Да они спят и видят, как бы в Бюро начали деньги зарабатывать, тогда бы и им перепало. А так меня считают полным лохом, который по деньгам ходит, а нагнуться и поднять ленится. Вот именно в этом меня и обвиняют теперь. И что самое занятное — у Вихлянцева все получалось потому, что его бабы любят. Красивый, свободный, обаятельный, и весь мой средний медперсонал под его дудку пляшет. У меня врачи-то в основном мужики, в танатологии вообще только одна заведующая — дама, в гистологии одна дама и еще одна — биолог, ну, ту, которая в декрете, я не считаю, она в этих играх пока не участвует. А вот лаборанты у меня все женского пола, и медрегистраторы тоже. Вот всей этой жаждущей мужского внимания массой Вихлянцев и управляет, причем весьма ловко. Они ему в рот смотрят, а меня тихо ненавидят. И под его диктовку или с его подачи строчат на меня бесконечные жалобы и в прокуратуру, и в областное Бюро.
— Ну? — приподнял брови Лаврик. — И на что жалуются? На то, что ты на них не женишься?
— Если бы! Жалуются, что я груб, невежлив, ругаюсь матом на рабочем месте, кричу на подчиненных, оскорбляю их, необоснованно лишаю премиальных и все такое. Еще пишут, что я вор и взяточник. И ты знаешь, что мне кажется?
— Что?
— Вихлянцев все это делает специально, чтобы меня спровоцировать. Он ведь не рассчитывает на то, что по этим жалобам ко мне будут приняты меры дисциплинарного воздействия. Придет проверка, посмотрят, убедятся, что все неправда, и жалобу отправят в архив. Реального вреда для меня никакого. Но этим он меня может здорово достать. Да, собственно говоря, уже достал. Потому что проверки отнимают у меня время и выматывают. И рано или поздно я потеряю контроль над собой, найду эту гниду и набью ему морду. И вот тогда все получится так, как он хочет: меня снимают с должности, а может быть, и уголовное дело заводят. А его назначают. Уж об этом-то наш зампрокурора непременно позаботится.
Виктор Павлович задумчиво рассматривал остатки салата в тарелке, словно решая, имеет смысл его доедать или нет.
— Слушай, Сергей, не нравится мне все это, — наконец проговорил он. — Пока ты руководишь Бюро, у нас хоть какое-то равновесие. Все обо всем договорились, все поделили, все успокоилось, и можно работать нормально. Как только твой Вихлянцев придет к власти в Бюро и начнет раскачивать лодку, пытаясь отгрызть у меня «Ритуал», начнутся проблемы. Ты же понимаешь, что дело у меня отнимать будет Журенко, и действовать он станет своими привычными методами, насылая на меня проверки и вынимая из меня и моих сотрудников душу. В общем, схема на тебе опробована, осталось только применить ее на мне. Ты говоришь — Вихлянцева бабы любят?
— Обожают, — подтвердил Сергей.
— А часть твоих девушек подрабатывает у меня. И твой милый Юрий Альбертович именно их и настроит, чтобы они начали на меня кляузы строчить. И тогда мне не выжить. Журенко тип гнилой, но сильный. Мне с ним не справиться. Хорошо, если жив останусь и ноги унесу, а то, может, и похуже все обернется.
Голос Лаврика становился все тише и тише. Саблину в какой-то момент даже не по себе сделалось, как-то неуютно и знобко.
— И… что ты предлагаешь? — осторожно спросил он. — Ты видишь какой-нибудь выход из положения?
— Выход? — Виктор Павлович поднял глаза на Саблина и тонко улыбнулся. Было в этой улыбке что-то зловещее и мрачное. — Выход есть всегда. Уж тебе ли не знать. Ты же в морге работаешь.
Он залпом допил пиво из высокого тонкостенного бокала и со стуком поставил его на стол.
— Спасибо тебе, Сергей, что предупредил. И парню своему, криминалисту, тоже от меня спасибо передай. Скажи: если что — обслужу бесплатно и по высшему разряду.
* * *
Когда я впервые увидел меню спортбара на Пролетарской, меня оторопь взяла: нельзя претендовать на серьезность заведения при таком убогом выборе блюд. Но очень быстро я понял, что дело не в еде. Дело в мирах, которые здесь, в этом самом месте, сконцентрированы в наибольшей степени. Множество мужчин, как молодых, так и зрелых, активных, чем-то занятых, имеющих семьи, друзей, женщин, работу, родителей… Каждого из них с жизнью связывает огромное количество нитей, которые в момент смерти рвутся, как струны, издавая прекрасные звуки, складывающиеся в мелодию прощания. Эти звуки — самое большое наслаждение, которое я могу испытывать.
