— А мы и обратились, — теперь в глазах длиннолицего плясали вооруженные до зубов агрессивно настроенные чертики. — Только он, понимаете ли, заболел. И вот мы хотим вас попросить, чтобы вы обратились к нему и спросили, как это делается. И сделали. А мы, в свою очередь, в долгу не останемся и тоже сделаем что-нибудь приятное и полезное. Для вас.
Ах ты, черт возьми! Значит, Филимонов… И получается, что уже не в первый раз. Далеко не в первый. Да, Сергей давно уже оценил способность Виталия Николаевича «просекать поляну», то есть четко видеть расстановку сил, оценивать ситуацию и извлекать из нее максимальную выгоду. И в плане карьеры, и в плане зарабатывания денег. Ну Виталик, ну мастер! И давно он этим пробавляется? А может, и не только этим? И главное — как не боится-то! Ведь игнорировать направление на исследование невозможно никак, есть направление — должно быть заключение. А как составить заключение, если труп не вскрывался, материал для дополнительных исследований не набирался и сами эти дополнительные исследования не назначались и не проводились? Ясно как: из головы. Один раз напрячься, переписать какой-нибудь старый протокол вскрытия, где установлена хроническая ишемическая болезнь сердца, переписать заключения по всем дополнительным исследованиям в акт и держать его как образец. И при необходимости только дату вскрытия, имя и возраст умершего и обстоятельства дела переписывать. Кто сличать-то будет? Кто вспомнит, что год или даже полгода назад из-под пера судебно-медицинского эксперта Филимонова уже выходил точно такой же акт с точно таким же диагнозом ХИБС и со слово в слово повторенными результатами исследований и выводами? Да никто и никогда!
Ну ладно, допустим, липовый акт составить можно. Но все равно есть множество людей, которые будут точно знать, что тот или иной труп выдали без вскрытия. Да те же самые санитары! А если спросить у гистологов, химиков, биологов? Они посмотрят свои записи и сразу скажут, что препараты по случаю гражданина Эн к ним на исследование не направлялись. Только вот кто спрашивать будет? Чтобы задать такой вопрос, нужно что-то заподозрить. А кто заподозрит? Вот то-то и оно. Не следователь же и не участковый, выписавшие направление на исследование для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Они прочитают только одну строчку, в которой будет стоять некриминальная причина смерти, и с облегчением вздохнут: не надо дело возбуждать, не надо статистику портить и мозг напрягать, занимаясь раскрытием и расследованием убийства.
А вот санитары — эти да, эти могут и заложить, ведь все у них на глазах происходит. И кто как не санитар точно знает, какой труп вскрывали, а какой — нет? Но санитара можно «заткнуть» при помощи купюр. Причем даже не очень большого номинала.
— Единственное приятное и полезное, что вы можете для меня сделать, — сказал Сергей, — это перестать предлагать мне нарушить закон. Я этим заниматься не буду. Всего вам доброго.
Он повернулся, чтобы выйти из вестибюля, но длиннолицый с таким завершением переговоров согласен не был.
— Сергей Михайлович, — он чуть повысил голос, — я настоятельно прошу вас подумать. Наш мальчик умер по совершенно некриминальной причине. Более того, мы все знаем, от чего он умер, для нас это не является секретом. Но нам бы хотелось избежать огласки истинной причины его смерти. Вы посмотрите сами и убедитесь, что ничего криминального там нет. Мы не призываем вас скрывать убийство. Вам ничего не грозит, если вы выполните нашу просьбу. А деньги вы можете заработать очень хорошие. Они ведь не будут для вас лишними, правда?
Он улыбнулся тонко и многозначительно, переводя взгляд с дешевых часов Сергея на его еще более дешевые ботинки.
— Деньги лишними не бывают, — согласился Сергей. А вот головная боль — бывает. И угрызения совести тоже жить мешают. Одним словом, я вам свою позицию озвучил. И менять ее не собираюсь. Всего доброго.
Он снова сделал шаг назад, чтобы уйти, но длиннолицый «говорун» и на этот раз не сдался.
— Хорошо, я объясню вам суть проблемы. Гена Цыбин — боевик, исполнитель. Был долгое время на хорошем счету. Потом начал позволять себе… ну, вы понимаете, о чем я. Начал покуривать, потом таблетки в ход пошли, потом героин. Но работал по-прежнему хорошо. И когда к нам обратились серьезные люди с просьбой дать надежного парня, мы послали Гену. А он работу запорол. Нам выкатили предъяву. Мы отбились, сумели представить дело так, что заказчики сами виноваты, не всю информацию собрали, не все предусмотрели. Дело вроде сладилось. И теперь, если станет известно, что Гена Цыбин умер от передоза, они поймут, что мы подсунули им вместо надежного парня ненадежного наркомана. И полетят головы. Может даже начаться криминальная война местного масштаба. Вы видите, Сергей Михайлович, я с вами предельно откровенен. И прошу вас пойти нам навстречу. У Виталия Николаевича в подобных случаях люди умирали от ишемической болезни сердца. Никому не станет хуже, если Гена Цыбин тоже окажется сердечником. Вы можете даже вскрыть его, если без этого никак нельзя, но в документах слово «наркотики» употребляться не должно.
— Ой, спасибо, — с дурашливой ухмылкой протянул Саблин. — Вы мне даже вскрыть вашего мальчика разрешаете. Доброта ваша поистине беспредельна. А что я буду делать со вскрытым телом? Я должен выделить органокомплекс, набрать материал для дополнительных исследований, назначить эти исследования, потом дождаться результатов и изложить их в заключении. Вам ваш друг Филимонов этого не объяснял? Или, может, вы думаете, что я провожу вскрытие один? Так должен вас разочаровать: со мной вместе в секционной присутствуют и медрегистратор, и санитар. А бывает, что и другие люди. И что мне делать? Как я должен потом превращать наркомана в кардиологического больного при таком количестве свидетелей? Вы как себе это представляете? Или вы собираетесь ходить по всему Бюро и каждому нашему сотруднику предлагать деньги за молчание и слепоту? Так это вы разоритесь, сотрудников у нас много, и все хотят кушать. Так что, повторяю, я не вижу реального способа оказать вам содействие в решении вашей, безусловно, серьезной проблемы.
Длиннолицый «говорун» пытался сказать что-то еще, но Сергей больше слушать не собирался. Ему стало скучно. И противно.
На следующий день он провел вскрытие Геннадия Цыбина, сразу же обратив внимание на свежий след от инъекции в левой локтевой ямке с подкожным кровоизлиянием. И еще несколько старых следов от инъекций по ходу вен на обеих руках. Но все равно, пока не придут результаты судебно-химического исследования, нельзя с уверенностью говорить о причине смерти, в том числе и о передозировке наркотиков. В медицинском свидетельстве о смерти придется написать: «Причина смерти временно не установлена». Ладно, пусть покровители Гены Цыбина еще поживут спокойно пару недель. А там — как Бог даст. Может быть, Виталик Филимонов уже выздоровеет и включит одному ему известный механизм преобразования одних причин смерти в другие. Саблина это уже не касается. Он свое дело сделал честно.
Но все-таки… все-таки… Проходя мимо регистратуры, Сергей не удержался и спросил у Анны Антоновны:
— И часто к Филимонову приходят такие посетители?
