— Ну… — соседка отчего-то смутилась. — Там пятна какие-то, я и подумала, что, может, это сперма Вы проверьте, пожалуйста, мне нужно знать точно.
Сергей перевел дыхание, чтобы удержать рвущийся наружу хохот.
— Жанна Аркадьевна, дорогая моя, если это трусы вашего мужа, то совершенно естественно, что на них могут быть следы его спермы. Что в этом удивительного?
В общем-то, это было не совсем так. Анатолий Иванович отнюдь не производил впечатления мужчины, сохранившего сексуальную мощь и применяющего ее по прямому назначению, хотя внешность бывает ох как обманчива!
— А вдруг это не его сперма?
— Как — не его? Вы что же хотите сказать, дражайшая Жанна Аркадьевна? Что Анатолий Иванович изменяет вам с мужчиной? Или что он давал кому-то свои трусы поносить?
Он с удовольствием валял дурака, это всегда бывало хорошей разрядкой после рабочего дня, особенно если в этот день проводилось вскрытие.
— С мужчиной?! Господи боже, Сереженька, что вы такое говорите!
— Ну хорошо, значит, давал поносить, — покладисто согласился Саблин. — И что в этом плохого?
— Нет, вы не понимаете, — голос Жанны Аркадьевны снова упал до едва слышного шепота. — Со мной он не… ну, вы понимаете. А пятна есть. И если это сперма, значит, он мне с кем-то изменяет.
— И с кем же? — невинно поинтересовался Сергей.
— Когда он работал в управлении, у него там были всякие… шалавы крашеные. Они до сих пор ему прохода не дают. Вот с ними, наверное.
— Со всеми? Или с кем-то конкретным?
— А вы можете определить, что их было несколько? — оживилась Кармен, и ее сильно накрашенные глаза азартно заблестели.
— Жанна Аркадьевна, дорогая, ну к чему все это? Зачем вам эти мерзкие подробности? Мы с Олей вам уже много раз говорили: это бессмысленно, если вы хотите сохранить брак. Если вы хотите развода — тогда да, имеет смысл уличить Анатолия Ивановича в неверности. Но если вы хотите, чтобы он остался с вами, перестаньте морочить себе голову всякой ерундой.
— Вы думаете? — с сомнением переспросила соседка.
— Уверен, — твердо ответил Сергей, мечтая только об одном: оказаться в своей квартире и вдоволь насмеяться. Его способности сохранять видимую серьезность приходил конец.
Жанна Аркадьевна внезапно насторожилась, прислушиваясь:
— Кто-то идет по лестнице… Наверное, Толенька возвращается, он к сыну поехал… Нет, не его шаги. Это ваша Оленька.
— Тогда я пошел. — Сергей с готовностью сорвался с места и выскочил за дверь.
Это действительно была Ольга, уже вставлявшая ключ в дверной замок. Увидев, с каким лицом он появился из квартиры Ильиных, она сразу все поняла.
— Ну, что на этот раз? — спросила она, закрыв дверь изнутри. — Поделись, я тоже хочу повеселиться.
Отсмеявшись, Сергей поведал про трусы с пятнами.
— Кстати, просвети меня, — попросила Ольга. — Сколько времени сохраняются следы спермы на предметах? Это, конечно, не моя специальность, мне в работе вряд ли пригодится, но просто интересно.
Сергей задумался. В голове стали всплывать читанные когда-то случаи из экспертной практики. Мужчина в декабре 1996 года несколько раз изнасиловал падчерицу, а ее трусы засунул в банку, закрыл крышкой и закопал в подвале. Когда банку в феврале 1998 года нашли, то при микроскопическом исследовании препарата под иммерсией с применением окраски азур-эозином на трусах были обнаружены головки сперматозоидов с шейкой, в которых даже структура хорошо различалась. Удалось определить и групповую принадлежность спермы, которая сохранилась в течение четырнадцати месяцев.
— А вот еще случай, — рассказывал он Ольге, пока та готовила ужин. — Дело было во Владимире году, если память мне не изменяет, в 1999. Два идиота в течение суток насиловали в квартире женщину, в том числе и разными извращенными способами. Так вот, на месте происшествия нашли морковь, сделали смывы и в них обнаружили следы влагалищного эпителия. Это, конечно, не сперма, но тоже доказательство по делам об изнасиловании.
— А если не на предметах? — интересом спросила Ольга. — На слизистой, например?
— Сейчас, дай вспомню, — Сергей сдвинул брови, напрягая память. — А, вот, совершенно замечательный случай был, морфологическое определение сперматозоидов в полости рта гнилостно измененного трупа, представляешь? Женщину убили в 1976 году, обнаружили через два с половиной месяца в состоянии резко выраженного гнилостного изменения и все определили. Или вот другой пример: труп женщины с петлей на шее обнаружили дома через сорок суток после смерти. Конечно, уже подгнивший. Так и у нее в полости рта и во влагалище сперматозоиды обнаружили. Так что они стойкие, гады. Погибают-то через несколько часов, а структуру сохраняют очень долго.
Ольга закончила хлопотать у плиты и начала расставлять тарелки на столе.
— Саблин, мы с тобой сами не замечаем, как превращаемся в таких милых чудовищ, — сказала она, накладывая ему еду. — Сидим на кухне, готовимся к ужину, а о чем разговариваем? Это же уму непостижимо! Для нас с тобой нормально, а если бы кто послушал — пришел бы ужас. Может, у нас начинается профессиональная деформация? Говорим о гнилых трупах, и нас даже не тошнит.
Сергей, взявшийся уже было за вилку и нож, с недоумением посмотрел на нее.
— Оль, ты что? С чего такие настроения? Мы с тобой в профессии уже десять лет, и разговоры о малоаппетитных для других людей вещах ведем постоянно, для нас это часть работы, для нас это абсолютная норма. Если бы патологоанатомов и судебных медиков от чего-нибудь тошнило, они бы не становились тем, кем стали. Просто есть такой вид деятельности, необходимый обществу, и находятся люди, которые в состоянии эту деятельность осуществлять, вот и все.
— Ну да, — кивнула она, — и профессия особенная, и люди, которые в нее приходят, тоже должны быть не такими, как все. Знаешь, я не могу понять, хорошо это или плохо: быть не таким, как все. Для работы, безусловно, хорошо. А вот для жизни?
— А что для жизни? Нормально для жизни.
— Саблин, мы с тобой живем не только друг с другом, мы живем среди людей. И мы на них не похожи. Им с нами трудно, они нас не понимают. И нам с ними трудно. Вот о чем я говорю.
Он молча дожевывал свой ужин. Неужели Оле трудно? Странно. Она никогда об этом не говорила. Ему, например, совсем не трудно, ему как раз действительно нормально. И какое ему дело до того, что кому-то он может показаться странным, чудаковатым, не похожим на других? Его непохожесть отталкивает других людей, мешает общению, тесным контактам? Да наплевать! Ему и не нужно никаких контактов, и общение ему не нужно, он отлично себя чувствует, у него есть работа и Ольга, и этого ему вполне достаточно.
Мысль эта посещала Сергея неоднократно и всегда приносила успокоение. Но Оля…
— Тебе действительно трудно? — тихо спросил он.
