Татьяна Геннадьевна, услышав это, в первый момент растерялась, но потом решила присмотреться к отставному капитану. Для начала платила ему деньги за то, что он водил ее личный автомобиль. Платила немного, но наблюдала за Леней внимательно. Вел он себя без особенностей, никакой агрессивности она за ним не замечала, поручения исполнял, ничего не забывал, никуда не опаздывал. Когда встал вопрос о переводе в Северогорск на должность заместителя прокурора города, она задействовала свои связи, чтобы Чижова сняли с учета ПНД как излечившегося. На военкомат ее влияние не распространялось, а вот с психоневрологическим диспансером она справилась успешно: амбулаторную карту Леонида Чижова просто уничтожили и из компьютерной базы данных стерли.
Каширина вернулась в Северогорск, и уже через месяц Леонид Чижов работал в гараже городской прокуратуры диспетчером. Заместителю прокурора полагалась служебная машина, но взять Леню водителем Татьяна Геннадьевна не спешила, ездила пока с тем, кого ей определили. Пусть мальчик поработает, пусть покажет себя, пусть докажет, что может работать на казенной должности, в коллективе. Ей торопиться некуда, тем паче для смены водителя нужны же хоть какие-то основания, нельзя просто прийти и заявить:
— Я хочу, чтобы меня возил Чижов, переведите его из диспетчеров в водители, а моего водителя уберите, куда хотите.
Так не делается. Не поймут. Начнут спрашивать, чем не угодил имеющийся водитель, почему его нужно менять, и придется врать и придумывать ни в чем не виноватому человеку невесть какие грехи и оплошности.
Противопоказаний для работы водителем у Леонида не было, машины он любил, и спустя два года у зампрокурора Кашириной появился водитель по фамилии Чижов, которого она забрала с собой, когда перешла из прокуратуры в администрацию Северогорска.
И не было на этой земле человека более преданного ей, чем Леня Чижик.
С первого же дня работы водителем служебной машины Леня стал называть ее «миледи». Татьяну Геннадьевну это коробило, она сердилась и выговаривала Чижику, что это пошлость, что слово «миледи» ассоциируется только с романом «Три мушкетера», что миледи Винтер была проституткой и интриганкой, жестокой убийцей и подлой соблазнительницей, но Леня упирался и твердил, что «Трех мушкетеров» не дочитал, начал — и бросил, больно скучно, одни описания и политика, никакого драйва.
— Словом «миледи» называют жену лорда, — говорил он простодушно, — а это никак не может быть проститутка и жестокая убийца. Если бы вы были мужчиной, я бы называл вас «Батей», как своего комбата, а так-то что мне делать? Не «мамкой» же вас называть. Это, по-моему, еще хуже, прямо как хозяйку борделя.
В конце концов Каширина смирилась. Пусть называет, как ему удобно. Сама она обращалась к Лене ласково, называла Чижиком и считала его фактически своим вторым сыном. Глеб был далеко, учился и работал в областном центре, а ведь Леня ненамного старше. У него в Северогорске никого нет, родители в Челябинске, бывшая жена, подавшая на развод после выхода Чижика в отставку с минимальной пенсией и неприятным диагнозом, вообще в Иркутске, кому же и позаботиться о мальчике, если не ей, Татьяне Геннадьевне.
Для себя она не готовила — время жалела, но когда в Северогорск вернулся сын Глеб, снова встала к плите. При всей своей занятости Татьяна Геннадьевна Каширина готовить любила и умела, а уж для обожаемого сына старалась, не жалея сил. Времени свободного действительно было немного, и поначалу советник мэра по безопасности пыталась накормить Глеба готовыми продуктами, покупала в самом лучшем, самом дорогом магазине пирожки, пирожные, полуфабрикаты, которые нужно было только разогреть, но очень скоро сын взбунтовался.
— Мамуля, — заявил он, — давай это прекращать, ладно? Ты покупаешь продукты за бешеные деньги, а вкуса никакого. С тем, что ты сама готовишь, даже сравнивать нельзя. Тесто у них вязкое, недопеченное, начинка пересолена, черт знает что — а не выпечка.
— Но, сыночек, у меня очень много работы, — попыталась возражать Татьяна Геннадьевна, — я просто не успеваю еще и готовить.
Глеб пошел на компромисс, он всегда был покладистым.
— Ладно, мамуля, я согласен на салаты из кулинарии, они ничего, есть можно, и на цыплят, они хорошо жарят, но выпечку я хочу есть только твою, твоими руками сделанную. И не говори мне, что у тебя нет времени, посмотри на свою приятельницу Лялечку Таскон, она что, меньше тебя работает? А печет постоянно, ее муж все судебно-медицинское Бюро пирогами закармливает, я как на сутки заступаю — так обязательно судебный медик с пакетом, а из пакета такие запахи! Я же помню, как вы с Лялечкой дружили, вечно рецептами обменивались, угощали друг друга. Уж на что у нее вкусно было, а у тебя всегда лучше получалось, вкуснее. И почему, имея такую мамулю, я должен давиться непропеченной магазинной продукцией?
Какая мать сможет устоять против таких слов? Каширина сдалась. В конце концов, выпечка — дело не каждого дня, вполне достаточно заняться этим раз в неделю, в выходной день. Глеб особенно любил ее слоеные пирожки с мясом, и Татьяна Геннадьевна каждое воскресенье с утра затевалась с тестом, а по понедельникам выходила из дома с большим пакетом, который вручала Чижику. Мальчику нужно питаться. Мальчика нужно баловать вкусненьким. Так что пока Глеб не женится и не начнет жить самостоятельно, Леня Чижик тоже гарантированно будет каждую неделю объедаться вкуснейшими пирожками.
Да, но с Глебом надо что-то делать… Неправильно, когда взрослый самостоятельный молодой человек живет вместе с матерью. У него уже была попытка жениться, невеста молоденькая симпатичная и в целом очень славная девочка — Кашириной понравилась, она с удовольствием погуляла на свадьбе сына в областном центре, а вернувшись в Северогорск, немедленно занялась «организацией» отдельной двухкомнатной квартиры для молодых. Ведь когда-нибудь Глеб закончит коллекционировать допуски, и его возьмут на работу в Северогорске, значит, молодой семье нужно жилье. Однако в родной город Глеб вернулся один. Скоропалительный брак продержался меньше года, а разведенный молодой эксперт предпочел жить с матерью.
И Татьяна Геннадьевна не знала, радоваться ей или огорчаться. Сына она любила безумно, и жизнь бок о бок с ним казалась ей вершиной счастья. Она готова была умереть за своего ребенка. Но, с другой стороны, у мальчика должна быть семья, жена, дети. А у него все какие-то кратковременные подружки…
Вот и Ленчика хорошо бы пристроить в добрые надежные руки. Татьяна Геннадьевна мысленно усмехнулась: она относится к Чижику как к сыну, а все судачат о том, что у них роман.
Ну и пусть. Она женщина свободная, ей стесняться нечего.
* * *
Дежурство выпало на День милиции, и половина членов следственно-оперативной группы с самого утра обсуждала только один вопрос: удастся ли хоть как-нибудь отметить профессиональный праздник, и если удастся, то где? Прямо в салоне дежурной машины? Или у кого-нибудь в служебном кабинете?
День сложился на удивление спокойно, выездов было совсем немного, и к вечеру выдалось время «посидеть»: дежурный эксперт-криминалист пригласил всю группу в свой отдел, где уже часов с пяти «гудели» все, кто носил погоны и не был занят срочной работой. Разумеется, следователь прокуратуры и судебно-медицинский эксперт тоже были приглашены.
