– Чем же это я стал опасен? – упорствовал я.
– Дурацким идеализмом. Таких, как вы, нужно душить в колыбели. – Она хищно улыбнулась. – Вы всем мешаете, путаетесь под ногами, виснете гирей на всех частях тела. – Она продолжала гадко улыбаться. – Зачем вы ушли из института? Сидели бы там – это ваше! И студентки в вас, я уверена, были все как одна влюблены. Признавайтесь, я права?
– Фонд – тоже мое!
Я проигнорировал ее неумные замечания. Сам не знаю почему. Возможно, мне было любопытно, что она еще придумает. И вместо того, чтобы прекратить дурацкий разговор, подняться и уйти…
«А не слишком ли часто я поднимаюсь и ухожу?» – вдруг подумал я.
– Фонд – особая статья. Это золотой прииск, и только ленивый и глупый не попытается вырвать его у вас из рук. Что, собственно, и произошло. В лучшем случае вас оставят почетным консультантом. Что это такое, кстати? Ваш фонд – перевалочная база для черного нала.
– Откуда вы знаете?
– Не нужно быть семи пядей во лбу, – она постучала себя пальцем по лбу, – чтобы догадаться.
Вообще, держалась она довольно мирно, говорила спокойно, почти без издевки и почти не играя. Возможно, я уже привык к ней. И к улыбке ее кривой тоже привык.
– Ваши мертворожденные проекты вроде осушения болот… я уверена, что есть и другие, столь же насущные. Вроде орошения пустыни Сахара или посадки лесов из ценных пород деревьев вокруг города. Какое-нибудь красное дерево, или железное, или сандал. Вы знаете, сколько можно вбухать в осушение болот, на бумаге, разумеется? А что такое отмывание денег, знаете? Вы многого не знаете, Вячеслав Михайлович, а влезли в бизнес.
– Фонд – не бизнес!
– Вячеслав Михайлович, все бизнес, голубчик вы мой! Все! Политика, культура, любовь, моя галерея и ваш фонд.
– Ваша галерея, возможно, и бизнес!
Она иронически дернула плечом и посмотрела исподлобья, растянув рот в синусоидной улыбочке. Я почувствовал себя полным ничтожеством. Я ведь знал, что в фонде нечисто. Я ведь знал, что за человек Стас. Он же не изменился, разве что стал хуже, заматерел с возрастом. Закрывал глаза. Богу – богово, а кесарю – кесарево. Я отвечаю за хрупкое и нежное сооружение – надстройку, а базис – в руках туповатого и хамоватого Стаса. Мой фонд, беззащитная, не приносящая дохода структура, в руках насильника и, кажется, приносит доход. Что же делать теперь? Драться с ним?
Я вспомнил жесткий оскал Эдика и его железные кулаки, разбивающие кирпичи. Нечистая парочка. Как ни странно, уверенность Ведьмы в том, что Лия в этой истории не приз, а вторсырье, принесла мне облегчение. Почему? Не знаю. Особой логики не вижу, хотя, если покопаться, логика была. Мужская.
– Можете не сомневаться, – напомнила о себе Ведьма. – Моя галерея – бизнес, и весьма успешный.
– Торгуете картинками? И почем идут свежие звезды?
Она не обиделась. Только хмыкнула. Смотрела на меня, как на юродивого.
– Свежие звезды дохода не приносят, они для души, – сказала наконец.
– Для души? – преувеличенно удивился я.
– Для души. А деньги делаются на другом. – Она смотрела на меня снисходительно, и у меня пропало всякое желание иронизировать. Бесполезно. Моя ирония отскакивала от нее, как горох от черепа бегемота. – Например, полгода назад мы продали четыре наброска углем Дега, – продолжает она, глядя мне в глаза. – Представляете, сколько это стоит?
– А кто автор? – вырвалось у меня. – Извините! – Мне стало стыдно. – А где вы их взяли? Купили у одной бедной старушки, которая считала, что эти страшненькие картинки рисовал от нечего делать ее покойный дедушка, и держала их на чердаке, в сундуке со старым хламом?
– Примерно, – сказала Ведьма невозмутимо.
– И об этой находке кричала вся мировая пресса… Сколько же вы на этом наварили?
– Пресса ничего не знала. Покупатель часто хочет остаться анонимным, и сделка совершается через посредников.
– Удобно. А как с подлинностью?
– Нормально. Подлинность устанавливается независимыми экспертами, которых приглашает сам покупатель. Любая вещь продается с пакетом документов, удостоверяющих оценку специалистов.
– Трудно вам приходится. Ведь старушек, поди, совсем не осталось. И чердаков не осталось, и подвалов с сундуками, и старых домов.
– Вы меня удивляете, – сказала Ведьма, поднимая бровь.
– Чем же?
– Для человека, у которого вырвали изо рта любимую конфету, при этом сломав пару зубов, вы прекрасно держитесь. Особенно меня радует то, что вы сохраняете чувство юмора. Кстати, нам нужны люди с языками. То есть владеющие иностранными языками. Пойдете? Заработок гарантирую.
Я чувствовал себя отвратительно. Она была хозяйкой положения, и я ничего не мог с этим поделать. Ведьма рассматривала меня с удовлетворением.
– Хотите пари?
– Не хочу! – мстительно сказал я.
Она засмеялась.
– Дайте мне взглянуть на ваши финансовые документы, и я расскажу вам, чем занимается ваш фонд. Помните пароли, коды?
– Там сигнализация! Телекамера у входа!
– Вот вам первое доказательство! Зачем такая защита организации, не приносящей дохода? Это же не банк!
Я оторопело смотрел на нее. От нее исходило ощущение опасности. Я знал цену Стасу, но чувства опасности он у меня никогда не вызывал, одно презрение. От женщины, сидящей напротив, на месте, где недавно сидела моя Анна, тянуло душком опасности, порока и тайной непонятной силы. Она была как хамелеон, даже голос, диапазоном от вскрика сойки до сипловатого и низкого, почти баса, был голосом двух, а то и трех разных женщин.
– В каком жанре вы пишете? – невпопад спросил я.
– Портрет, – не удивилась Ведьма.
Точно, читает мысли! Мощные флюиды ее личности затягивали, как омут. В синих глазах стыла выжидательная настороженность игрока. Я медлил, хотя все и так было ясно. Меня, как шкодливого котенка, взяли за шкирку и выбросили из фонда, и вот благодаря случайной страшноватой женщине, которую я принял за дьявола, забрезжила возможность отыграться.
«Ты думаешь, она ради тебя старается? – мудро и печально спросило alter ego. – Откуда тебе известно, что у нее на уме?»
«Не думаю. Не знаю и знать не хочу. Хуже не будет», – ответил я ему так же мудро и печально.
И оно поникло. Нетерпеливые, жадные и любопытные молоточки стучали у меня внутри. Тук-тук-тук! Решайся! Не подставляй другую щеку, а дай сдачи. Дай сдачи, черт тебя побери! «А как же выставка?» – подумал я, но благоразумно промолчал. Однако не удержался от другого вопроса:
– Почему вы так уверены, что Стас жулик? Вы же его никогда не видели.
– Я его слышала, – ответила Ведьма.
– Слышали?! – изумился я.
