– Вам сказали, что возле его тела лежал листок, на котором было написано: «№ 3»?
– Да… Этот молодой инспектор… как его… Лонье… упоминал что-то такое.
– И у вас нет никаких соображений по этому поводу?
– Нет.
Она отвечала машинально, почти не задумываясь над содержанием своих ответов. Лихорадочный блеск ее глаз угас, было заметно, что мыслями она где-то далеко. «Думает о траурном платье? О том, во сколько ей обойдутся похороны?»
– Скажите, вам известен человек по имени Оноре Парни?
Зрачки вдовы слегка расширились, в глазах мелькнул – нет, не страх, а какая-то болезненная настороженность.
– Парни?
– Да.
– Никогда о таком не слышала. – Однако она лгала каждой ноткой своего голоса. Рука ее, машинально гладившая кота, устроившегося у нее на коленях, дрожала.
– Вы уверены?
– Да. Да!
– Скажите, в окружении вашего мужа, среди его знакомых не было никаких странных происшествий? Убийств, несчастных случаев?
– Не понимаю, о чем вы спрашиваете, – пробормотала вдова. – Ничего такого не было! Зачем вам все это?
Тон последней фразы был почти умоляющим.
– Если я могу чем-то вам помочь… – начала Амалия.
– Вы не можете мне помочь.
Теперь она говорила с неприкрытой враждебностью. Амалия поднялась с места.
– Все же если вы что-то вспомните… – Она положила на стол визитную карточку. – Здесь мой телефон.
– Это ни к чему.
– Кто знает!
Она испытывала досаду, но ни в коем случае нельзя было ее обнаружить перед этой неуступчивой женщиной с сухими глазами.
– Можете не провожать меня, – добавила Амалия. – Я сама найду дорогу.
И она вышла, но не настолько быстро, чтобы не услышать горячий шепот сникшей мадам Рошар: «О, боже…»
Она что-то знала, в этом Амалия уже не сомневалась. Знала – и боялась проговориться. Но что именно могло объединять хозяина кафе в Ницце и владельца парижского мюзик-холла?
У Амалии возникло тягостное чувство, что она находится только в самом начале расследования, и оно будет вовсе не таким простым, как ей хотелось бы думать, и что оно почти наверняка связано с какой-то липкой тайной прошлого. Если, конечно, ее предположения верны и Оноре Парни – действительно тот самый номер два. Но в этом она уже не сомневалась.
«Вдова не ожидала услышать это имя… Она и растерялась, и испугалась. Чего или кого?»
Через несколько минут после того, как Амалия покинула «Плющ», в нем появился запыхавшийся Габриэль Форе. Перекинувшись парой фраз с официантом Матье, он разузнал о визите странной дамы, о Сюзанне и с присущей ему настырностью взялся за неряху.
– Ну, месье Форе, – жеманничала Сюзанна, хихикая, – откуда мне знать, о чем дама говорила с хозяйкой? Я ж не подслушиваю…
– Но ты же могла услышать случайно, верно? Что именно дама хотела знать?
– Она упоминала о каком-то Оноре, – сдалась Сюзанна. – Оноре Берни или Парни, точно не помню.
Обладавший отличной памятью Габриэль тотчас же вспомнил, в каком контексте ему прежде встречалось это имя.
– А почему она о нем спрашивала?
– Откуда мне знать?
– Скажи, а твой хозяин никогда не упоминал его имени?
– Никогда. А кто это?
В ответ Габриэль поцеловал ее в щеку и шепнул ей на ухо что-то, судя по всему, вовсе не о владельце мюзик-холла, потому что Сюзанна стала хихикать еще громче. Она вся порозовела и смотрела на маленького фотографа сияющими глазами.
Вечером Габриэль как бы случайно столкнулся с хмурым Лемье возле полицейского комиссариата. Завидев его, Анри насупился еще пуще.
– У меня нет для вас ничего нового, – выдавил он из себя.
– У меня только один вопрос, – жизнерадостно парировал Габриэль. – Каким образом с делом Рошара связан Оноре Парни, а?
– Кто-кто? – опешил инспектор.
– Эх вы, полицейские, – с притворным сочувствием вздохнул Габриэль. – Дама, которая нашла тело, приходила к вдове и спрашивала ее об Оноре Парни. Да-да, том самом, который сгорел в Париже месяц тому назад.
– Зачем она это сделала? – начал инспектор, но тут же спохватился. – Вам-то откуда известно, что…
– Ветерок принес, – бодро отрапортовал Габриэль, глядя на него светло-серыми смеющимися глазами. – Ветер иногда нашептывает такие интересные вещи! Если бы вы почаще его слушали, инспектор, вам бы цены не было.
– Послушайте, юный проныра…
– Да ладно вам, древний старец, – хмыкнул Габриэль. – Будьте человеком, угостите меня пивом, и я вам обещаю придержать эту информацию.
– Пивом? А может, еще шампанским?
– Ничего не имею против, старик… Эта дама замешана или как?
– Говорю вам, мне ничего не известно, – с неудовольствием пробурчал Анри. – Мы ищем свидетелей убийства, но их нет. Врагов у Рошара не было, они с женой жили тихо, их сын сейчас во флоте. С баронессой Корф он никак не пересекался, я имею в виду убитого.
– Жаль, – вздохнул неисправимый Габриэль. – А то я уже приготовил такие заголовки для хроники! «Баронесса-убийца»! Не разгуляешься с вами, полицейскими…
– Вы что, один ведете всю хронику? Я думал, вы только фотограф…
– Я и фотограф, и интервьюер, и мастер на все руки, – пожал плечами Габриэль. – Мы ж не в Париже! В газету дают не так много рекламы, доходы небольшие, поэтому мне и приходится всем заниматься. Так у вас все-таки нет никаких соображений по поводу того, кто ухлопал Рошара?
– Нет. И вообще, – решился инспектор, – дело это какое-то мутное, я нутром чую. Пошли.
– Куда?
– Пить пиво.
– Как скажете, начальник! – развеселился Габриэль. – Только, чур, вы мне дадите знать, как только что-нибудь прояснится?
– Непременно. Если заплатишь за нас обоих.
Габриэль расхохотался.
– За что я люблю нашу полицию, так это за то, что она своего не упустит… Идем в «Сирену», старик, там у меня неограниченный кредит!
Глава 3
Надпись помадой
– Мама, проснись!
Амалия открыла глаза. Встревоженная Ксения трясла ее за плечо.
– Мама, там тебя спрашивают… Срочно.
– Кто?
– Полиция.
– В чем дело? Чего они хотят?
– Это не связано с приютом для беженцев… Произошло еще одно убийство.
– Скажи, я спущусь через пять минут.
Амалия встала, оделась, наскоро причесалась и, подумав, сунула в карман сложенный газетный лист – фото обгоревшей стены «Лорьяна» с выведенным на нем номером два.
