Уходит друг за горизонт,
Уходит навсегда,
Прощай, мой друг, труба зовет,
Прощай, зовет труба.
Ты был единственным, таким,
Каких уж больше нет —
Портрет застыл с лицом твоим,
Последний шлет привет.
Один – другого не дано —
Исчез, ушел один…
Прощай, товарищ, шепчет дым,
Прощай, летит в окно…
Жан закусил губу.
– Я видел, как взрослые, седые люди плакали навзрыд, услышав эту песню… И хотя про Лили все, кому не лень, говорят, что она была эгоистка, черствая и бездушная женщина, она записала пластинку с «Другом», и все доходы от нее шли на благотворительность…
– Вы занимали соседнюю с Лили Понс комнату. Был вечер сочельника, двадцать четвертое декабря 1915 года. Когда вы отправились спать?
– Поздно. В столовой стояла елка, все дурачились, танцевали, говорили разные глупости. Думаю, разошлись где-то около часу ночи.
– И вы поднялись к себе?
– Я выпил много шампанского, и в голове у меня шумело. Я хотел только одного: добраться до постели. Словом, я пошел в свою комнату, переоделся, рухнул в кровать и сразу же заснул. Разбудил меня женский крик.
– Кричали в спальне Лили?
– Да, потому что с другой стороны была комната, в которой никто не жил. Я прислушался, и мне показалось, что я слышу из-за стены какой-то подозрительный шум. И мужской голос, но он быстро стих. Однако я встревожился…
– Продолжайте.
– Я поднялся, путаясь в одеяле, и пошел к двери. Выглянул в коридор – никого, весь замок вроде бы спал. Я поколебался – мне было неловко вмешиваться, но вдруг Лили стало плохо и понадобилась помощь… С другой стороны, если она была с кем-то, я мог только помешать, и если ей стало плохо, другой мог бы позвать на помощь. Я не был ни в чем уверен… И вдруг я услышал скрежет. В замке ее двери поворачивался ключ.
– Дальше.
– Я больше не мог сдерживаться. Я громко спросил: «Лили, с вами все в порядке?» Скрежет тотчас же прекратился. Я… я снова позвал: «Лили!» Но никто не отвечал. Это начало казаться странным… Я подошел к двери и толкнул ее. Она открылась…
– С этого места, пожалуйста, постарайтесь не упускать ни одной подробности.
– Подробности… о, поверьте, я уже столько раз прокручивал их в голове… – Жан жалко усмехнулся. – Я стоял на пороге ее спальни. Свет не был зажжен, горела только одна лампа на ночном столике. Комната показалась мне огромной, впереди я видел пятно света, а остальное было погружено во мрак… Я снова позвал: «Лили!» – и шагнул вперед. Я различал столбики балдахина на кровати, но там Лили не было… Я сделал еще несколько шагов… и представьте себе мой ужас, когда я почти наступил на нее. Она лежала на полу и хрипела…
– На ковре возле кровати?
– Да. Половина ее лица была залита кровью, кровь была на одежде, на ковре… Я заорал, как ненормальный, зовя на помощь. И тут я услышал сзади шум опрокинутой ширмы. Из-за нее выскочил какой-то человек и кинулся бежать… Я не догадался запереть дверь, и путь для него был свободен!
Жан закрыл лицо руками.
– Вы не успели разглядеть, кто это был?
– Не успел… Я видел только его спину, и то… Знаете, мелькнуло что-то в потемках, выскочило в дверь и скрылось. Я закричал, бросился за ним… Наверное, я поднял жуткий тарарам. Залаяли собаки, я услышал хлопанье дверей…
– В замке тогда было две собаки, верно?
– Да, один пес – сторожевой, другой – Мартелл, глупая собака, принадлежавшая Лили. Мартелл решил, что это какая-то игра, выскочил на меня из-за угла и схватил за ногу. Укусить он не укусил, но поймал штанину пижамы зубами и задержал меня. Черт бы его побрал – из-за него я потерял время, а так, может быть, я бы и догнал убийцу… Тут прибежали Рошары, причем он был со здоровенным подсвечником, а Савини даже прихватила с собой саблю со стены… Я стал кричать, что кто-то проник к Лили и убил ее. И тут я вспомнил, что она еще жива… Я стал требовать, чтобы позвали врача, чтобы по следу мерзавца пустили сторожевого пса… Потом подошли остальные, стали просить объяснений, я орал, что у меня нет времени на разговоры, требовал доктора, требовал спустить собак… Жозеф побежал за собакой, Савини отправилась звать доктора, а я поспешил обратно в спальню. Я…
Жан замолчал. В глазах у него стояли слезы.
– Вам, наверное, уже сказали, что я был без ума от Лили… Я мечтал, что когда-нибудь она окажется в моих объятьях… И вот это произошло, но у нее была пробита голова, бедняжка была вся в крови, и я взял ее на руки, чтобы переложить ее с ковра на кровать… У того, кто исполняет наши желания, престранное чувство юмора, сударыня… Но она была еще жива, и я подумал, что, может быть… она может сказать, кто это сделал… Я спросил: «Кто это сделал, Лили? Кто это?» Я повторял и повторял эти слова, снова и снова… И вдруг… я никогда не забуду… Она открыла глаза, ее взгляд на мгновение прояснился, и она сказала: «Бедный Ан…»
Амалия резко распрямилась.
– Вы уверены?
– Да, да! Она сказала именно это… со слезами на глазах, с таким отчаянием, которого я никогда не слышал… ни у одного человека на свете… Я подумал, что она может сказать что-то еще… стал спрашивать, что она имела в виду… но она больше не отвечала. Потом я услышал чей-то голос: «Хватит ее трясти, ясно же, что она отходит…» Я поднял голову и увидел, что все остальные толпятся в дверях спальни. Говорил Антуан Лами. Люсьенн зажгла свет… она всегда была очень практичной… Лицо у нее было белым как мел. Муж цеплялся за ее руку, они переплели свои пальцы… Лили хрипела, но все тише и тише. Где-то внизу завыла собака. Появился Рошар и, не глядя на меня, сообщил, что Гектор не взял след… не взял! Сам Рошар проверил двери и окна, все было заперто… Тут все стали как-то странно смотреть на меня, но я тогда не понял, что означали эти взгляды…
– Они решили, что вы выдумали убийцу Лили. Иначе говоря, они подумали, что убийца – вы…
– Но я-то знал, что никого не убивал! И я знал, что был человек, который прятался за ширмами и убежал! Это он открыл дверь изнутри, собираясь скрыться… а иначе как бы я вошел в спальню Лили?
– Хорошо. Рассказывайте, что было дальше.
– Савини привела доктора… Как только он увидел Лили, я по его лицу сразу же все понял… но все равно стал умолять его, чтобы он сделал… хоть что-нибудь… Но он ничего не смог сделать. Лили умирала… Адвокат все это время обменивался нервными взглядами с Лами и Парни. Лами начал говорить, что я втравил их в историю… И тут я понял, что он имеет в виду. Я стал защищаться… и тут до меня дошло… Ведь я же знал, что я никого не убивал… никого! Но в комнате Лили был человек! И если дворецкий говорил правду, двери и окна были закрыты, собака след не взяла… то есть никого из посторонних в замке не было… Получается, Лили убил кто-то из своих! Сначала он убежал от меня, юркнул в свою комнату, потом смешался с остальными, когда все выбежали из спален… и теперь ведет себя как ни в чем не бывало. Эта мысль убила меня… но тут Лили стала дышать все тише, тише… она уже почти не хрипела… И потом наступила тишина.
