— «Рендж-Ровер», в который я села, серебристый «БМВ», — начала перечислять Вера. — А еще какие?
— Еще купленные для тебя «Порше-Бокстер» и кроссовер «Ламборгини», ограниченная серия, их всего триста штук выпустили. Тебя это интересует?
— Раз ты купил, значит, так надо, — ответила Вера.
Илья молчал, разглядывая ее. Взгляд Цигалова было трудно выдержать, и Вера отвернулась. Почему она не замечала раньше, какие холодные у него глаза?
— Бережной как-то показал мне твой дневник, — произнес Илья. — Стал читать вслух, комментировать. И хохотал при этом. Не знаю, как я удержался и не убил его тогда.
— Он читал мой дневник тебе? — не поверила Вера.
Илья кивнул с сочувствием.
— Вот такого урода ты взяла себе в мужья. Ты в курсе, что твоя подруга Инна спала с Женькой?
— Какая Инна? — не поняла Вера. — Твоя жена, что ли?
Цигалов рассмеялся.
— Удивительно, как при всей Инкиной болтливости ей удалось это скрыть от тебя. Первый раз они переспали еще в университете, когда вы с Бережным только сошлись. Потом, когда уже женаты были, пару раз, и после того, как разбежались, разок.
— Ты так спокойно об этом говоришь.
— А что мне, плакать, что ли? Меня больше волновало то, что Женька пронюхал как-то, что моя фирма не такая уж дохлая, и пытался узнать у меня, кто истинный владелец. Кого и к кому ревновать — дуру к дураку? Бережной меня однажды позвал в гости, решил познакомить с новой бабой, которая судья. Ты поняла? И за столом рассказывает ей, мол, жена Ильи, то есть моя жена, — его давняя любовница. А судейская так обрадовалась, аж в ладоши захлопала: «Браво, ребята!» Потом уставилась на меня и говорит: «Долг платежом красен, не так ли, Илюша?» Женька тоже улыбается. И тогда только до моего понимания доходит, что Бережной специально меня пригласил и разговор этот завел, чтобы в их постель затащить. Они, как выяснилось, давно уже такие вещи практиковали — еще когда вы женаты были. Судья даже специально дочку на свою мать спихнула, чтобы не мешала оргиям. Я потом на этом и сыграл. Женька мне сообщил, когда дома будет один, а я привел к нему начинающую модель. Или актрису, не помню точно. Она-то и уговорила его в наручниках попробовать. Я дал девчонке денег и выгнал. Илья удивился, попросил его освободить, но пришлось терпеть…
— А где теперь та начинающая модель?
— В лесу где-то. Я позвал дурочку за город, на трассе остановил машину, предложил по лесу побродить. Ну а ямку заранее подготовил. Господи, как она плакала от страха, как просила не убивать ее! У актрис такие вещи особенно хорошо получаются… Ты знаешь, любимая, по моим наблюдениям, более всего боятся смерти те, кому и жить-то не стоит.
— Ее-то зачем было убивать, девушка ведь не знала, чем все с Бережным закончилось?
Илья пожал плечами.
— Да просто настроение плохое было. В прошлом году, помнишь, мужик тебя в магазине оскорбил? Так его я без всяких эмоций… А того, что в ресторане к тебе приставал, того с удовольствием.
— Кто ко мне приставал?
— Ты забыла? Женька твой куда-то по делам умотал, а у Инны был день рождения, и мы небольшой компанией собрались. К тебе все время один подвыпивший мужик подходил — потанцевать, мол, хочет с тобой. Ты отказывала, ну его и понесло…
Вера попыталась вспомнить тот случай и не смогла. То есть день рождения Инны помнила, и ресторан тоже. Даже декольте платья Цигаловой всплыло в памяти, а вот кто ее пытался вытащить на танец — как отрезало.
Она потрясла головой.
— Ты, кажется, раньше ушел, и мы без тебя сидели.
— Я же потом вернулся. Просто тот приставала в середине вечера собрался линять из ресторана, а я следом отправился. Он взял такси, я в следующую машину прыгнул, поехал за ним. Он у какого-то магазинчика вышел, заскочил внутрь и вышел с бутылкой пива, а потом через стройплощадку, вероятно, к своему дому. Дом на отшибе, мне повезло. Догнал его и какой-то арматуриной дубасить начал. Долго бил. А мужик не кричал даже. Видимо, понял, что конец пришел, и смирился. Я его труп потом в котлован спихнул прямо на связанные прутки.
— Илья, зачем?
— Кто-то ведь должен о тебе заботиться, оберегать. А тебе все какие-то уроды недостойные попадались. Ладно, в детстве дурачок, которому секса захотелось на краю песочницы, или Славка Сержантов. Но потом Бережной, еще этот, из Турции…
— Про него откуда узнал?
— Инна информацией поделилась. Она же и про начальника твоего сообщила. Прямо светилась вся от счастья: «Вот, дескать, Верочка все из себя невинность строила, а такая же, как и все, оказалась». Ты такая наивная, если считаешь, будто связь с начальством поможет в карьере… Ладно, дура Инка, но ты! Твой Миклашевский поступил, как поступают все начальники, когда связь с подчиненной заканчивается, — выгнал тебя. И я его наказал за подлость.
— Так же, как и врача из поликлиники? И студента-наркомана?
— А тебе их жалко? Признайся честно, разве эти люди достойны жить? Для чего? У врачихи толпа на прием, а к ней в кабинет любовник вместо больной старушки, время занимает. Ей надо по вызовам больных на участке обходить, а она несется в парк и занимается там любовью. Потом сидит на лавочке, курит и пьет из баночки джин с тоником, довольная собой. Как же, случайный секс состоялся, день прошел не зря… А избалованный и наглый пацан, продававший наркотики своим приятелям? А Бережной, вымогавший у клиентов деньги сверх договоров, якобы на решение вопросов — на взятку судье, с которой договаривался в постели? А этот, который тебя в магазине обматерил за то, что ты попросила пропустить тебя без очереди? Я ведь про него все узнал…
— Я без очереди попросилась? — удивилась Вера. — Это твоя жена…
И она замолчала, потому что не хотела ничего объяснять страшному человеку, в руках которого оказалась.
Цигалов поднялся и пересек комнату, молча остановился возле кресла. Вера смотрела в его спину и пыталась сообразить, как ей отсюда выбраться. Если бы Владимиру можно было позвонить… И вдруг вспомнила, что Володи, возможно, больше нет в живых. Его убил этот человек, так похожий на Илью, но не Илья.
А человек наклонился, поднял с кресла клетчатый плед, снова повернулся лицом к Вере и улыбнулся ей. Подошел, накрыл ее ноги пледом. Точно не Илья — у него другой нос, распухший, с кровавой ссадиной на переносице.
Цигалов протянул ладонь к ее лицу, но не решился дотронуться. Вера отвернула голову.
— Ты плачешь? — удивился Илья. — Почему? А-а, тебе, вероятно, жалко этого Пинкертона. Забудь его, он тоже недостоин тебя. Ишь, вздумал меня выслеживать… Сначала послал людей каких-то, вчера целый день за мной мотались. А вечером сам, лично, как приклеился. Зачем я ему? Может, ревнует? Или подозревает меня в чем-то? Странный человек. Но он уже в прошлом.
Вера чувствовала, как по лицу текут слезы. Теперь все потеряло смысл. Неважно, что будет дальше. Лучше бы убил сразу, а не мучил, как Бережного.
