Вопрос Ирочка осмелилась задать лишь Анатолию в день похорон. Не хотела, больно уж убитым он выглядел. Убитым, жалким, помятым каким то. Она бы и не спросила никогда, да так вышло, что на поминках Анатолий уселся справа от нее. Время от времени они обменивались какими то ничего не значащими фразами.
Тогда она и спросила:
– Толик, а не нашли того, кто это сделал?
– Сделал что?! – Он выпрямился за столом так, будто через позвоночник ему ток пропустили, и глянул на нее глазами сумасшедшего.
– Ну… Сбил Лизу кто, не нашли? – Ирочка взглянула на него, жалеючи. – Ты не убивайся так, Толя! Ты еще молод и…
– Нет, не нашли, – промямлил Толик и снова съежился, будто у него живот болел все время. – Машина значилась с утра в угоне. Следствие предполагает, что на ней планировалось совершить какое то другое, более крупное преступление. Так бывает… Планируют грабить банк или уже ограбили, скрываются с места преступления, а тут… Так бывает…
– Так бывает, – поддакнула Ирочка и снова изо всех сил пожалела бедного парня.
Сколько ему, двадцать пять, двадцать восемь? Тридцати точно нет, а выглядит стариком. Костюм явно с чужого плеча, воротник рубашки велик для усохшей шеи. Под глазами мешки, волосы на висках седые, щеки обвисли.
Лизка виновата, хоть о покойниках плохо и нельзя. Она его скукожила в личинку человеческую. Теперь Толик и вовсе пропадет. Наверняка запьет. Хотя вот и на поминках к стакану не припадает, все минералкой угощается.
– А искать то будут? – вдруг спохватилась она, заметив в толпе печальных гостей, столпившихся уже у выхода, родителей.
– Что? Искать? – Он вздрогнул и взглянул на нее снова диковато, испуганно. – Кого искать?
– Ну… Того, кто это сделал?
– Нет, не знаю, наверное, – скороговоркой выпалил Толик и принялся ковырять кусок рыбы, давно застывший в его тарелке. – Следователь говорит: шансов нет.
– Почему? Разве не было свидетелей? День еще почти был, народ с работы валил. Неужели никто не видел того, кто был за рулем?!
– Машина была с темными стеклами. Никто ничего не видел, – вздохнул он судорожно и отодвинул тарелку. – Отпечатков тоже в машине не обнаружено. Все уничтожили… гады. Шансов нет… Так бывает…
– Пропадет он! – верещала на следующей после похорон неделе в курилке Валя Носова.
– С чего ты взяла? – парировал кто то с недоверием. – Он мне пропащим не показался. Нормальный мужик. Худоват, правда. Ну, горем убит. А так…
– Да?! А ты знала его раньше?! Знала, каким он был?!
– Нет.
– То то же! Он… Он таким был красавцем! Таким разбитным ловеласом!!! Он такого достиг! И тут Лизка его по рукам и ногам!
– Анатолий?! – вытаращилась Сонечка, она вдруг стала посещать их десятиминутные сборища и даже пристрастилась к сигаретке, правда, мусолила какую то дрянь с вишневым вкусом.
– Анатолий, Анатолий! – покивала Валя. – Она ему всю жизнь испортила, покойница наша. Да упокой, господи, ее душу! – И тут она понизила голос до шепота и произнесла: – Если бы я не была уверена в обратном, я бы подумала, что это он ее того…
– Чего того?! – опешила Ирочка.
Она последние дни все больше помалкивала. Не от того, что настроения не было, а из за Сонечки. Ну не хотелось ей ее холеного присутствия! Претил ее интеллигентный лоск. Хоть и пыжилась та, и норовила «завсегда с народом быть», выходило у нее это чрезвычайно наигранно. И, опять же, после этих посиделок с сигареткой бок о бок она вольно или невольно, но осматривала свою поплывшую талию в зеркале. Сонечку то можно было легко руками обхватить. Ирочку нет.
– Чего – того?! – снова спросила она Валю и разозлилась. – Сказала «а», говори «б»! Ну!
– Говорю! Если бы не была уверена в обратном, подумала бы, что это Анатолий Лизку убил!
– Не убил, а сбил, во первых, – вдруг поправила ее Сонечка странным голосом, сильно напоминающим интонацию их генерального. – А во вторых, у Анатолия этого вашего, говорят, железное алиби.
– Кто говорит?! – вцепились в нее сразу девочки, Ирочка с Валей не отстали. – Кто такое говорит?! Какое алиби?!
– Говорит следовательша эта, как ее… – Она театрально пощелкала пальчиками, будто припоминая, хотя наверняка помнила. – Парамонова, во! Парамонова Альбина Витальевна! Захочешь выговорить спьяну – не получится!
– И что она говорит? Что?!
– Она говорит, что в момент гибели супруги Анатолий Шебанов разгружал машину в каком то гипермаркете, а потом спал пьяный, и его видели человек тридцать. Он там, к слову, постоянно подрабатывает.
– Вот дожил человек, а!!! С высшим техническим образованием, без пяти минут гений – и вдруг грузчик!!! Он же кем мог быть… С его то головой!!!
Девочки еще три перекура жалели Анатолия. Вспоминали, кто знал его раньше, о его заслугах, успехах и прочем. Помалкивала одна Ирочка.
Мысль, посетившая ее пару часов назад, застряла в голове и не желала оттуда выпрыгивать. Сидела и зудела занозой. И настроение все портила. И заставляла считать себя дрянью распоследней по отношению к погибшей Лизе, и нехорошим, несознательным гражданином по отношению к этой, как ее, Парамоновой Альбине Витальне, во!
Почему не сказала следователям, что Лиза почувствовала за собой слежку за несколько дней до гибели? Почему не призналась, что в последний день жизни Лиза кого то увидела в окне и тут же удрала с работы?
Потому что боялась, что под подозрение попадет Анатолий? Она ведь симпатизировала ему, скрывать от себя это грешно. За него переживала? Он ведь единственный заинтересованный в гибели Лизы человек. Но у него же алиби! Стопроцентное алиби. Так говорят…
Глава 3
– Прошу ответить жениха!
– Да! – Жених повернул голову в сторону белого снопа из дорогого кружева, шифона и капрона, под которым совсем-совсем не было видно лица.
– Прошу ответить невесту!
– Да! – пискнул тонкий голосок невесты.
Казенный взгляд регистраторши, должный быть теплым и ободряющим, а на самом деле пустой и безжизненный, скользнул по обоим. Тусклый голос, должный быть торжественным и бравурным, а на самом деле просто громкий, объявил их мужем и женой.
Все тут же кинулись поздравлять молодых, засыпая их дорогими букетами. Жених – высокий, здоровый, горластый, властный – задрал многочисленные слои головного убранства невесты и впился в ее нежный рот долгим поцелуем. Ей, кажется, было больно, но она терпела.
Дальше – больше.
Здоровенный, удачливый мужик – сегодняшний жених – одной рукой обхватил молодую жену за талию, а второй вдруг хлопнул ее по заду. Конечно, он не добрался до нежной юной плоти, и должного шлепка не вышло. Но она вдруг сконфузилась, опустила голову, и по щеке покатилась слеза.
