– Тьфу-тьфу-тьфу! – Мать суеверно поплевала через левое плечо, уже успевшее украситься жакетом из стриженой норки. – Я помирать пока не собираюсь. Но и ему… Тоже пока не время.
– Ты что, влюбилась в него??? – опешила Настя и вытаращилась на мать сумасшедшими глазами. – Влюбилась??? А как же твой Толик??? Он же вернется! И что?!
– Ох, Настя, какая же ты глупая! – Мать покачала головой, и бриллиантовые серьги – очередной подарок жениха – плавно качнулись в такт. – При чем тут Толик?! Таких Толиков у нас с тобой…
– Таких, как Дэн, уже не будет! – надула Настя губы и вдруг всхлипнула. – Зачем ты так с ним, а?! Зачем?! Он же…
– Он же! Мы же! Они же!!! – тут же завелась мать с полоборота. – Твой Дэн потаскун и убийца! Психология у него такая! Нутро, понимаешь?! Его не переделать!
– Он все это делал для нас, мама! – возразила Настя со слезой.
– То, что он делал для нас, доча, он потом может запросто сделать и с нами. Так что забудь о нем. А что касается Толика, то… – и тут мать вдруг вцепилась в ее щеку, повернула ее лицо на себя. – То тебе ведь понравилось с ним трахаться, а? Признайся, понравилось? Как тебе жеребец, а?!
– Мам, ты чего? Я ничего такого…
Настя попыталась освободить щеку, которая, казалось, сейчас лопнет. Пальцы матери были что клещи.
– Ничего такого, говоришь? – Мать смотрела на дочь почерневшими от гнева глазами. Ее лицо подергивалось, губы сделались сизыми и противными. – Знаю я, что ты с ним могла сотворить. Знаю! И поэтому… Я тебе его дарю, детка. Дарю!
– Толика?! Даришь?! Чего это вдруг? А ты? Ты как же без него?
Настя потирала ноющую щеку, теперь будет синяк непременно, мать все же такая дура! Злющая ведьма! Не зря ее Дэн так называл. Бедный, бедный Дэн! Как же она теперь без него?! Даже не думала, что так станет плохо, когда он уедет. А ведь сама инструктировала этого пентюха Толика, обговаривала детали. И вдруг сделалось больно и пусто.
Подарит она ей его! Да пусть подавится! Очень он ей нужен! Интересно было, да. Но чтобы променять его на Дэна…
Нет, так она не хотела, точно.
– Как ты сама то без него? – повторила Настя, не услышав ответа.
– Переживу, детка. – Мать отвернулась, но по напряженной спине было понятно: грех дочери прощен так вот запросто не будет. – Но!.. С этого момента ты делаешь только то, что я тебе скажу.
– Будто было иначе! – фыркнула Настя и покосилась в зеркало – щека цвела буйным цветом.
– Было, еще как было. Но теперь… Скажу – к ноге! Будешь там! Скомандую – сидеть, лежать, прыгать… Короче, понятно излагаю?
– Более чем, – проворчала Настя, прижимая руку к щеке.
– Поэтому завтра ты будешь у нас в гостях. Станешь сидеть, ходить, говорить так, как я тебе велю. И с тем, с кем я тебе велю, будешь пить, петь, улыбаться и даже спать. Поняла?!
И вот завтра наступило. Настя полулежит на веранде в плетеном шезлонге. Наблюдает за престарелыми гостями, ни на одного из них пока перст матери не указал. Дремлет от скуки и дико, ну просто дико, до судорог в коленях, хочет секса.
А кого тут можно было приспособить под это дело, если не брать в расчет материны указания? Никого!
Один лыс и сутул, мотня от дорогих штанов мотается без намеков на мужские выпуклости. Второй пузатый, противный. Пальцы жирные, короткие. Представив, как он этими пальцами трогает ее между ног, Настя передернулась. И даже желание ее на какое то время утихомирилось.
Третий был будто ничего, распалившись, можно было бы и с ним. Но он был с супругой. Четвертого пока ждали. Пятым был материн избранник. Принарядившийся по случаю званого обеда или ужина, черт поймет их, время то уже к семи вечера близится.
– Скучаешь, доча?
Настя вздрогнула, распахнула глаза и села, выпрямив спину. Это ее новоявленный, но пока не узаконенный отчим подкрался тихой поступью. Странным он ей казался вообще. Какая-то неопределенная субстанция из мяса, костей, жира. Причем всего этого было очень много! Отчим был высоким, грузным, то неповоротливым, то чрезвычайно подвижным. А иногда – как вот теперь – он мог двигаться, словно призрак.
– Нет, нет, что вы! – Она натянуто улыбнулась, плотнее свела колени, одернула пониже платье. – Мне хорошо.
Он нахмурился, его задумчивый взгляд скользнул по ней. Она запаниковала. Что то не то сказала? И тут же поспешила исправиться.
– Насколько может быть хорошо без моего бедного Виталика! – и Настя тяжело вздохнула. – Мне его очень не хватает, очень!
– Скучаешь, – не спросил, просто сказал отчим, кивнул и, низко опустив громоздкую голову, пошел прочь.
– Старая сволочь, – прошипела Настя ему вслед едва слышно.
И тут же снова вспомнила Дэна.
Зачем мамаше понадобилось избавляться от него, зачем??? Он был очень ловким, умным. Он безупречно выполнял все их операции. Безупречно! Никто ни разу не усомнился в их честности. Не нашел ни единой улики. Дэн был профессионалом. Не то что этот Толик! Тот только для постели и гож. А Дэн…
Он бы хорош во всем! Хорош, пригож, прыток, ловок, неутомим. Где вот она еще себе такого найдет?! Они же все ждали с ним, ждали освобождения от мамаши. Мечтали поселиться на каком нибудь укромном островке, где вечное лето. И прожить свои жизни в вечном празднике.
А эта старая ведьма взяла и все испортила, все! Перечеркнула все их мечты. Поставила крест на их совместном будущем.
Настя выбралась из шезлонга. Подошла к перилам веранды, взглянула на улицу. Наконец то подъехал тот самый четвертый гость, которого с нетерпением ждал отчим. Он все время смотрел на часы и нетерпеливо косился в сторону гостеприимно распахнутых ворот. А как въехала эта машина, так сразу оживился.
Машина, к слову, была дорогой, престижной. Интересно, как ее хозяин? Повезет ей хоть с ним то или нет?
– Ух ты! – вырвалось у нее, стоило высокому поджарому господину выбраться с водительского места.
– Вот тебе и ух ты! – ткнула ее в спину мать, незаметно подкравшаяся сзади.
Настя вздрогнула от неожиданности, и спина ее тут же покрылась липким по´том.
Старая сука! Глаз с нее не сводит! Взять бы да нахлестать по вялым щекам, наорать, навизжать на нее. А еще лучше ухватить бы под коленки и перебросить через перила. И любоваться потом на распластанное, как у жабы, тело там, внизу.
– Этот твой, малышка. Не упусти! О-очче-ень перспективный мужчина. И одинокий, что главное! – шепнула мать напоследок, уже начав скалить зубы новому гостю и спеша ему навстречу. – Господи! Владимир Иванович! Как же я рада…
И когда научилась так манерничать? Настя спрятала свое презрительное удивление под полуопущенными веками, с натянутой улыбкой наблюдая за галантным мужчиной. Он поймал громадную пятерню ее матери будто на лету. Чуть склонился, приложился к ней губами. Рот его Насте очень понравился. И рост, и фигура, и прическа. В меру, всего в меру было в этом Владимире Ивановиче. И жесткости форм, и мягкости линий. Он не был мачо, тут ему до Дэна было очень далеко. Но он был воплощением стиля. И от него за версту несло богатством.
