– Что станем делать, Вэлл?
Настя сидела на диванном подлокотнике, картинно выгнув спину и поигрывая туфлей, свисающей с большого пальца. Она снова была распутной, разбитной, пошлой, вальяжной. Ей это нравилось! И не потому, что это была ее лучшая роль. А потому, что это была сама ее суть. Она именно такой и была. Такой она сама себя знала. Такой ее знала мать. Такой ее знал Дэн. И она искренне надеялась, что такой ее захочет и Владимир.
Но он повел себя неожиданно. Одним прыжком он подлетел к ней. Схватил ее за волосы, заставил подняться и встать во весь рост. Глянул безумными глазами ей в лицо. И прошипел:
– Никогда так меня больше не зови, шлюшка! Никогда!!!
– Отпусти меня!
У Насти тут же от обиды задрожали губы. Что она такого сказала то?! Ничего особенного! Чего он так вызверился?!
– Отпусти! – потребовала она дребезжащим от слез голосом. – Я… Я все маме расскажу! И отчиму!!!
– Валяй! – Он все еще держал ее за волосы, не позволяя шевельнуться или хотя бы надеть туфлю как следует. – Только кто тебе поверит, шлюшка?! Чтобы я позволил себе в отношении женщины грубость? Никогда!
– Мама мне поверит, – пискнула Настя неуверенно.
– Мама поверит мне. Особенно когда я расскажу ей, как ты названивала какому то Дэну и жаловалась ему на нее.
Он освободил ее волосы, но держал теперь за шею, все так же не позволяя двинуться с места. Его глаза, которые она находила еще каких то пару часов назад удивительными, смотрели на нее жестко и грубо.
Ей сделалось по настоящему страшно. Она не понимала, во что вляпалась. И ее теперь, кажется, совершенно некому было защитить.
– Так что, сучка, скажем мамочке, с кем ты чирикала по телефону, а? Или это будет нашей с тобой маленькой тайной?
– Нет!!! – Настя почувствовала, как белеют ее щеки, синеет, сжимаясь в линию, рот. – Не надо!!! Не надо ей ничего говорить!
– Умница! – Неожиданно он провел языком по ее щеке, дотронулся до века, прошелся по лбу и вдруг цапнул зубами за губы, сделав так больно, что она заплакала. – Не надо плакать, сучка. Надо наслаждаться!
– Чем? – Она почувствовала во рту привкус крови. – Чем наслаждаться?! Болью?!
– О-о-о, через боль приходит наслаждение, разве ты не знала?! – Его взгляд сделался совершенно безумным, а вторая рука, не занятая ее шеей, больно хватала за зад и бедра. – Иногда это своя собственная боль, иногда чужая! Разве ты никогда не испытывала наслаждения, видя чужую боль, сучка?!
– Не-е-ет, нет!
Настя зажмурилась, замотала головой, хотя далось ей это нелегко.
Что за придурок?! Что за садист, мать его?! Кого ей подсунула мамаша?! Знала она или нет, кого прочит ей в ухажеры?! Нет, они с Дэном, конечно, забавлялись по всякому, не брезговали и игрушками. Но его то она не боялась никогда. А этот человек опасен!
– Я хочу домой, Володя, – шепнула она ему в ухо, когда он вдруг затих и задумался. – Пожалуйста, позволь мне уехать!
– Не вопрос! – Он как ни в чем не бывало отошел от нее, снова чуть согнулся, целуя ей руку, погладил по щеке, одернул на ней платье. – Настюша, ты просто прелесть! Домой? Хорошо, домой. Только я тебя сам отвезу, ага?
– Ага, – она поежилась, уже точно уверовав, что имеет дело с сумасшедшим. – А машина?
– Пускай твоя машина остается тут, а я тебя отвезу на своей, идет? – И Владимир самым обезоруживающим образом улыбнулся, повторив: – Ты просто прелесть, детка.
Всю дорогу он болтал о таких милых пустяках, так заразительно смеялся и нежно трогал ее за коленку, что Настя всерьез начала подозревать уже и себя в сумасшествии. Может, ей все это привиделось?! Может, он ничего такого и не делал? А у нее это… раздвоение личности?!
Но нет же, нет, у нее губа вспухла, десна побаливает. Он точно кусал ее за губы. И слова говорил нехорошие. И угрожал ей.
Господи, как она влипла!!! Как она попалась!!! Она теперь ни матери не может пожаловаться, потому что позвонила Дэну вопреки ее запретам. Ни Дэну не может пожаловаться, потому что совместно с матерью готовила его устранение и даже передавала Толику инструкции.
Что делать?! Что???
Владимир подвез ее к воротам. Галантно помог выйти из машины и даже довел до парадного входа.
– До встречи, детка, – нежно шепнул он ей на ухо, жарко и часто целуя в шею. – До встречи!
– А… мы еще увидимся? – Она судорожно глотнула и уставилась умоляющими глазами в небо.
Вот когда надобно вспомнить о всевышнем! Вот когда надобно молиться! Но не знает ведь ничего – ни молитв, ни псалмов, ни чего то еще, с чем необходимо прийти к Богу. И небо над головой раскинулось зловещее, черное, без проблесков звезд.
– О детка, конечно, мы увидимся! – удивленно отозвался Владимир голосом нежным и ласковым. – Мне так хорошо с тобой…
Ах, если бы не его минутная мерзкая выходка! Она бы теперь была абсолютно безмятежна и почти что счастлива. Если бы не ныла десна, не зудела вспухшая губа и не переворачивалось все внутри от страха. Он же хорош был, Володя, чудо как хорош!
Надо же было ему так перед ней облажаться! Может, его редко так клинит, а? Может, он выпил и…
И тут, словно желая закрепить за собой право называться великим притворщиком и засранцем, Володя просунул руки под ее пальто. Прижал ее к себе с силой и проговорил, больно стиснув ее поясницу:
– Ты ведь теперь только моя, так? Ну! Чего молчишь? Моя?!
– Да, да, твоя. – Она корчилась, морщилась, но боялась сказать, что ей больно.
– Настюша, «форева», ага?! Мы вместе навеки!!!
С дурашливым хихиканьем Володя опустил пальцы на ее бедра, с силой оттянул резинки ее чулок и тут же резко отпустил. Резинки больно щелкнули, но это было уже не важно. Внутри болело сильнее. Боль росла, как мыльная пена под струей воды в ванной. Она уже забивала легкие, рот, нос, щипала глаза. Насте хотелось броситься на землю, бить по ней руками, ногами, визжать, корчиться, орать, звать на помощь. И оттого, что сделать это было нельзя, ей становилось еще больнее.
Расплата!!! Господи, это расплата ей за все ее грехи!!! За все украденные жизни!!! И хотя она сама лично не запускала в действие смертельный механизм, она являлась одной из его пружинок. Пожалуй, самой главной.
– Чего молчишь? – сердито засопел ей в шею Владимир.
Он убрал свои мерзкие руки и теперь тщательно застегивал на ней пальто. Точно сумасшедший! Или наркоман. Нормальный человек на такое не способен. Резкие перепады настроения, поведения, это…
– Я не молчу. – Она стояла безвольной тряпичной куклой, которую он тискал, оскорблял, ласкал, делал все, что хотел.
– Как тебе видится наше будущее? – Он поправил карманы на ее пальто, высоко поднял воротник с такой силой, что у нее хрустнуло что то в шее. – Мы ведь не расстанемся, нет? Нет?!
