– Не лавочка, а гильотина, – хихикала блондинка, – такая неудобная, что даже пыль на нее не садится… Да не тяни ты манипуляторы к моим молочным железам! – зычные шлепки по рукам. – А то как врежу хелицерой по педипальпе!
– Пошли дальше… – шепнула Алла и потащила его в какую-то открытую дверь. Кабинет, слава Эросу, оказался незанятым. Она обвилась вокруг его шеи и очень долго не отпускала. Он что-то думал о мирном существовании двух нервных систем, о том, что мало кто верит в настоящую любовь… до первого приступа, что обижаться на некоторых представительниц человечества просто глупо – все равно потом выкрутятся…
Их спугнула стайка девиц, с хохотом промчавшаяся по коридору. Сессия на носу – плакать надо, а не смеяться.
– Пойдем, – сказал он.
– Куда пойдем? – она прерывисто вздохнула.
– Ко мне… И до первого экзамена из квартиры ни ногой… Учить не буду… Все равно получу отметку на балл выше.
Но в парке перед университетом их уже поджидали двое. Чеснокова чистила коготки и была задумчива, как десять Диогенов. Генка кушал эскимо и смотрел на подходящих так, словно выискивал на них схему расположения жизненно важных точек.
– Мужчина, – оторвалась от дум Чеснокова, – не могли бы вы остановиться и оказать небольшую услугу скромной девушке из бедного негритянского квартала?
– Молчи, женщина, – прошипел Генка, – говорить буду я… Знаешь, Максим, – Генка судорожно полез во внутренний карман, – мы тут с Чесноковой составили план первоочередных мероприятий по одному важному делу, которое уже не в силах обходить молчанием…
– Нет, – отрезал Максим.
– Хорошо, – покорно вздохнул Генка. – Зайдем под другим углом. Допустим, клад приносит несчастье тому, кто первым берет его в руки. Эту тему мы с Чесноковой переспали и обзавелись интересной задумкой – нам вовсе не обязательно первыми прикасаться к сокровищам. Вчера я навестил кружок водолазов на Пятницкой… хм. Нам достаточно лишь…
– Нет, – отрезал Максим.
– Хорошо, – вздохнул Генка. – Зайдем под третьим углом. Имеется мнение, что духи-охранители не трогают человека, нашедшего клад, если он не собирается им воспользоваться в корыстных целях. Мы же не собираемся так поступать, верно? Мы хотим сдать клад в Художественный музей и получить скромное вознаграждение на бедность, а заодно покрыть свои имена неувядаемой сла…
– Нет! – рявкнул Максим, обнял помалкивающую Аллу и зашагал дальше по аллее. Все уже были в курсе, что вчера ему звонили по телефону и вкрадчивым голосом пригласили в кабинет на улице Державина. В кабинете сидели трое и задавали вопросы. Он рассказал буквально ВСЁ… Правда, прикусил язык, когда история подошла к финалу и тихому омуту, в котором что-то водится. Почему он так сделал? Он врал с такой расторопностью, что ему поверили. Действительно, кому придет в голову, что испуганная молодежь кинется в погоню за серьезными мужчинами из военной контрразведки?
– Совсем сдурел, – сказала в спину Чеснокова. – Твоему психологу срочно требуется психиатр, понял?
– Поедем сами, – сказал Генка. – На кой нам сдался этот упаднический тип? Соберем команду, поступим по-умному. Утрем ему нос.
Максим застонал, сделав вынужденную остановку. Трудно сопротивляться жизненной энергии молодых. Ну как им объяснить элементарную вещь?
– Я знала, что мы заразим его оптимизмом! – возликовала Чеснокова. – Только ничего не говори, Казаченко! Топайте, куда топали. Сдадим экзамены, а потом поговорим. И не смотри так злобно, идите уж, полночь близится…
– Пойдем, – потянула его Алла, – Чеснокова права – тема требует разрешения. Мы не сможем жить под этим грузом. Вот только про Художественный музей… не знаю. С коллекцией умел ладить только купец Шалимов – и тот погиб от комиссарской пули. Мы же не хотим, чтобы в одну прекрасную ночь музей сгорел дотла? Или чтобы на него обрушился самолет?
Зеленые глаза, в которых что-то вспыхивало, смотрели пристально, без понимания. Неужто и она туда же?.. В глубинах организма зарождался страх. Пока еще комочек. Но что ему мешало превратиться в полноценную опухоль?
Он сбросил наваждение и повлек девушку на остановку, где было много людей и загорались витрины большого города…
