– Берегитесь, ваше высочество, – сказал де Гиш, хмуря брови, – вы требовали от меня правды.
– Да, – ответил принц с дрожью в голосе.
– Итак, я вам скажу правду.
– Не торопись, Гиш, – вскрикнул принц, – успеешь! Посмотри на меня хорошенько и припомни ее; впрочем, вот ее портрет, возьми.
И он подал графу миниатюру тонкой работы.
Де Гиш взял портрет и долго смотрел на него.
– По чести, – произнес он, – очаровательное лицо!
– Да посмотри хорошенько на меня, смотри же! – воскликнул принц, стараясь привлечь к себе внимание графа, целиком поглощенного портретом.
– Изумительное, – прошептал де Гиш.
– Право, можно подумать, – продолжал принц, – что ты никогда не видел этой маленькой девочки.
– Я ее видел, ваше высочество, правда, лет пять тому назад; а между двенадцатилетним ребенком и семнадцатилетней девушкой – большая разница.
– Ну, говори же свое мнение.
– Я думаю, что портрет приукрашен, ваше высочество.
– О да, это верно, – с торжеством сказал принц. – Художник ей польстил. Но, предположив даже, что она такая, выскажи свое мнение.
– Ваше высочество очень счастливы, имея такую очаровательную невесту.
– Хорошо, это твое мнение о ней, а обо мне?
– Я считаю, ваше высочество, что для мужчины вы слишком красивы.
Шевалье де Лоррен расхохотался.
Принц понял иронию, которая заключалась в мнении де Гиша о нем, и нахмурил брови.
– Не очень-то любезные у меня друзья, – проворчал он.
Де Гиш в последний раз взглянул на портрет и неохотно вернул его принцу:
– Положительно, ваше высочество, я предпочту взглянуть десять раз на вас, чем еще раз на принцессу.
Несомненно, де Лоррен усмотрел тайный смысл в словах графа, ускользнувший от принца, и потому заметил:
– Женитесь тогда!
Герцог Орлеанский продолжал накладывать румяна на лицо; покончив с этим, он опять посмотрел на портрет, полюбовался на себя в зеркало и улыбнулся.
Без сомнения, он остался доволен сравнением.
– С твоей стороны очень мило было прийти, – кивнул он де Гишу, – я боялся, что ты уедешь, даже не простившись со мной.
– Ваше высочество слишком хорошо знает меня, чтобы считать способным на подобную неучтивость.
– Ты, вероятно, хочешь попросить меня о чем-нибудь перед отъездом из Парижа?
– Да, ваше высочество, вы угадали, у меня действительно есть к вам просьба.
– Хорошо, говори.
Де Лоррен весь превратился в слух; ему казалось, что всякая милость, оказываемая другому, украдена у него. Де Гиш колебался.
– Может быть, ты нуждаешься в деньгах? – спросил принц. – Это как нельзя более кстати, я сейчас очень богат. Суперинтендант финансов прислал мне пятьдесят тысяч пистолей.
– Благодарю, ваше высочество, речь идет не о деньгах.
– Чего же ты просишь? Говори.
– Назначения одной фрейлины.
– Ого, Гиш, каким ты становишься покровителем! – презрительно заметил принц. – Неужели ты только и будешь говорить мне о разных дурочках?
Де Лоррен улыбнулся: он знал, что принц не любил, когда покровительствовали женщинам.
– Ваше высочество, – сказал граф, – я не покровительствую особе, о которой говорю вам; за нее просит один из моих друзей.
– А, это дело другого рода. А как зовут особу, за которую просит твой друг?
– Мадемуазель де Ла Бом Леблан де Лавальер, фрейлина вдовствующей герцогини Орлеанской.
– Фи, хромая, – зевнул де Лоррен, полулежа на подушках.
– Хромая! – повторил принц. – И она постоянно будет перед глазами моей жены? Ну нет, это слишком опасное зрелище при беременности.
Шевалье де Лоррен расхохотался.
– Господин де Лоррен, – остановил его граф, – вы поступаете невеликодушно: я прошу, а вы мне вредите.
– Извините, граф, – сказал де Лоррен, встревоженный тоном, каким де Гиш произнес эти слова. – Я совсем не хотел этого, и, право, мне кажется, что я спутал эту девицу с другой особой.
– Без сомнения. Я уверяю вас, что вы ошиблись.
– Но скажи, для тебя это очень важно, Гиш? – поинтересовался принц.
– Очень, ваше высочество.
– Хорошо, решено. Но больше не проси ни за кого: все места заняты.
– Ах, – воскликнул де Лоррен, – уже полдень: этот час был назначен для отъезда.
– Вы прогоняете меня, сударь? – спросил де Гиш.
– О, вы меня обижаете, граф! – ответил де Лоррен.
– Ради бога, граф; прошу вас, шевалье, не ссорьтесь, – капризно попросил принц. – Разве вы не видите, что это огорчает меня?
– Нужна подпись, – напомнил де Гиш.
– Вынь из этого ящика патент и дай мне.
Одной рукой де Гиш подал принцу бумагу, а другой – перо, которое обмакнул в чернила.
Принц поставил подпись.
– Бери, – сказал он, подавая графу бумагу, – но с условием: помирись с Лорреном.
– Охотно, – поклонился де Гиш.
И он протянул руку любимцу герцога с равнодушием, похожим на презрение.
– Идите, граф, – сказал де Лоррен, по-видимому, не заметив его пренебрежения, – уезжайте и привезите нам принцессу, которая должна не слишком отличаться от своего портрета.
– Да, уезжай и возвращайся скорее. Кстати, кого ты с собой берешь?
– Бражелона и Варда.
– Славных спутников, очень храбрых.
– Слишком храбрых, – заметил шевалье. – Постарайтесь привезти назад обоих, граф.
«Подлая душа, – подумал Гиш. – Он прежде всего и повсюду чует зло».
И, поклонившись принцу, он вышел.
Выйдя во двор, он помахал подписанным патентом.
Маликорн бросился к нему и, дрожа от радости, схватил бумагу. Но когда Маликорн прочел ее, де Гиш понял, что он ждет еще чего-то.
– Терпение, терпение, – засмеялся граф. – Дело в том, что там был де Лоррен, и я побоялся потерпеть неудачу, попросив слишком многого. Дождитесь моего возвращения. До свидания.
– До свидания, господин граф. Тысяча благодарностей, – сказал Маликорн.
– Пошлите ко мне Маникана. Да, правда ли, что де Лавальер хромает?
Когда он произносил эти слова, позади него остановилась лошадь.
Граф обернулся и увидел, как побледнел Бражелон, въехавший в это мгновение во двор. Бедный влюбленный слышал его слова. Но Маликорн не слышал; он отошел уже слишком далеко.
