– Стой! – Ольга вцепилась в ноги Окулиста мертвой хваткой и повалила его на пол.
Падая, мужчина ударился головой о газовую плиту, и теперь его лицо было залито кровью.
– Мама, что происходит? – Наташа выскочила в коридор и тут же в ужасе застыла, прижимая к груди крохотные ручки.
– Хватай Таню и беги в подъезд! – из последних сил крикнула Ольга, пытаясь подняться с пола.
Окулист, смахивая кровь с лица, выпрямился и сделал шаг в сторону девочки, но Наташа словно застыла на месте, она стояла не шевелясь, и в глазах у нее был самый настоящий ужас. Маньяк сделал еще один шаг к детской комнате.
– Закрой глаза! – заорала Ольга, и, когда девочка послушалась, Ольга схватила кухонный нож и всадила его в поясницу «маньяка».
«Хряк!» – раздался отвратительный скребущий звук металла о кость, и Окулист упал Ольге под ноги. Она, больше не обращая внимания на убийцу, кинулась к перепуганной дочери и поскорее увела ее в комнату, где уже захлебывалась от плача Таня.
– Все, все позади! – Ольгу саму трясло, словно в лихорадке, она прижимала к себе обеих девочек и беззвучно плакала: – Это был вор, он хотел нас ограбить.
– Ты его убила? – Наташа едва шевелила синими от страха губами.
– Нет, конечно нет! Он просто ранен, сейчас я вызову полицию! Ты ничего не видела? – уточнила Ольга у Наташи.
– Я закрыла глаза, как ты сказала. – Девочка громко всхлипнул. – Мама, мне страшно.
Ольга погладила Наташу по голове, осторожно отдала ей отчаянно ревущую Таню и выглянула в коридор.
– О господи! – вскрикнула Ольга и тотчас закрыла дверь. Окулист был жив, он, страшно выкатив глаза и истекая кровью, полз по полу.
– Прячься в шкаф! – Ольга схватила Наташу за руку и потащила к большому плательному шкафу. Она буквально затолкала туда Наташу и взяла на руки красную от крика Таню.
– Тихо, тихо, тихо! – Ольга качала дочку и одновременно боком пододвигала диван к двери. Когда диван надежно блокировал вход в комнату, Ольга позвонила в полицию.
Глава 3
Белинский закашлялся, он склонился на стол, из глаз брызнули слезы, но кашель не прекратился. Тогда Ольга встала со стула, налила воды и протянула стакан Андрею.
Сделав несколько глотков, мужчина успокоился и продолжил фразу, на которой прервался:
– Его жизнь вне опасности, ты оборонялась, к тебе претензий нет.
Ольга продолжала молчать, она исподтишка рассматривала кабинет Белинского, в котором была уже несколько раз. Андрей снова закашлялся, но на этот раз за водой пошел сам.
– Слишком много курю в последнее время.
Ольга промолчала, она думала, что из-за повестки в прокуратуру придется сегодня перенести прием у детского психолога на среду. После той ужасной ночи, когда Окулист пробрался к ней в квартиру, Наташа почти не спала, плохо ела и очень много плакала. Детский психолог, которому Ольга рассказала всю правду, объяснила ей, что смерть матери, пьющие родственники и вдобавок окровавленный маньяк – это уже слишком для нежной детской психики. И вот теперь Ольга три раза в неделю водила Наташу на прием к психологу, который проводил с ней реабилитационные беседы.
– Оля, – произнес Андрей как-то странно, голосом из прошлой жизни, когда они еще любили друг друга, и Ольга удивленно на него взглянула.
– Не надо, Андрей, вообще ничего не говори, прошу тебя.
Белинский кивнул, подписал пропуск и разрешил Ольге уйти. Дело о серийном маньяке так и не передали в суд, Ольгу то и дело вызывали в прокуратуру, а что там происходит на самом деле, она не знала. Закрыв за собой тяжелые металлические двери, Ольга вышла на улицу. «Как странно устроена наша жизнь». Она пришла на ту самую набережную, по которой недавно бродил расстроенный Белинский, и села на ту самую скамейку, на которой он отдыхал. «Андрей имеет надо мной непонятную власть, что-то происходит со мной на биохимическом уровне, и я не могу сказать ему «нет»! Когда я его не вижу, успокаиваюсь, мне даже кажется, что любовь прошла и я могу жить дальше. Но стоит мне его увидеть, вот как сегодня, и сердце сжимается от боли. И хотя я ему не верю, где-то в глубине души живет надежда, что у нас с ним все еще может сложиться. Даже не надежда, а надежда на надежду. Что это – глупость? Моя бесхарактерность? Наивность? Или вера в чудо? – Ольга вытянула ноги и откинулась на скамейку. – И главный вопрос, как жить дальше? Сейчас, когда все плохое уже позади, когда маньяк пойман и мне ничего не угрожает, как мне жить дальше? Надо оформить документы на Наташу, а это значит, что придется ехать к ее родственникам. Придется заняться поисками яслей для Тани. И как мне жить в вечной лжи, выдавая ребенка Белинского за дочь Петра?»
И, словно что-то почувствовав, позвонил Петр:
– Оля, ты где?
– Я на набережной возле прокуратуры. – Ольга усмехнулась: «Все-таки между нами есть связь».
– Тебя снова вызывали на допрос? – взорвался Петр. – Что Белинскому от тебя надо? Все никак успокоиться не может? Оля, я, когда узнал, что он ведет это дело, был в шоке. Почему ты молчала?
Ольга тяжело вздохнула, старая песня, но ссориться не захотела: после того как чудом избежала смерти от рук Окулиста, она изменилась.
– Петя, я не хочу больше с тобой ссориться.
– Я тоже, – неожиданно ответил бывший муж, – не уходи никуда, я сейчас подъеду.
Петр появился на набережной минут через двадцать, когда Ольга уже успела порядком замерзнуть.
– Вот вам продукты. – Мужчина протянул огромный пакет с провизией. – А это деньги, тебе же надо чем-то кормить детей.
Ольга удивленно вскинула брови:
– Откуда такая забота?
– Ну, я же не чужой тебе человек! И вообще, Оля, нам пора с тобой поговорить!
– О чем? – Ольга нахмурилась. – Все наши разговоры всегда заканчиваются ссорой.
– Нет, я просто хотел предложить тебе попробовать снова жить вместе. – Петр сел на скамейку. Ольга остолбенела, она, ожидавшая чего угодно, только не этого, просто пребывала в шоке. – Оля, ближе тебя у меня никого нет. Тебя и Танечки, вот я и подумал, что мы семья и должны быть вместе…
Ольга молчала.
– Что? Что с тобой? – Бывший муж наклонился к Ольге и обнял ее. – Я все еще люблю тебя, моя милая девочка. Сколько мы с тобой всего натворили, да? Но мы можем попробовать начать все сначала…
Ольга продолжала молчать, совершенно сбитая с толку.
– Оля, да ты белая как полотно! – Петр осторожно погладил ее по руке. – Что с тобой?
А Ольга думала, что прямо сейчас должна сказать Петру, что больше не любит его и что Танечка не его дочь, но не смогла этого сделать. «Как трудно сказать человеку, глядя ему в глаза: «Я тебя не люблю». Зачем причинять лишнюю боль, ведь наша жизнь и так сплошная боль? Я не хочу ранить Петра и, хотя действительно его больше не люблю, и причем уже давно, вслух этого не скажу!» И тут Ольга вспомнила Белинского, его самодовольную физиономию. «Я не люблю тебя, Оля!» Как легко и просто, словно яблоко откусил, он сказал ей эти слова. «Белинский такой жестокий! – Ольга передернула плечами от омерзения. – Жестокий и злой».
