После смерти отца я недолго ломала голову над тем, кто такие миссис Росс и миссис Ли. Вскоре стало очевидно: для того, чтобы выплатить долги, мне придется продать дом, а самой поселиться еще где-нибудь. Распродав имущество и рассчитавшись с кредиторами, я дала небольшую сумму служанке, прибавив к деньгам блестящую рекомендацию. Мне было очень жаль, но больше ничего я для нее сделать не могла.
— Что вы, мисс, все правильно! — ответила служанка.
Но я понимала, что выходное пособие показалось ей очень скудным. Наверное, служанка решила, что я жадничаю. Она даже не догадывалась, как мне приходилось туго до тех пор, пока я не нашла работу.
В первое время я сняла комнату в доме овдовевшей соседки, миссис Нил, за небольшую еженедельную плату, которая включала мое питание. Миссис Нил знала меня почти с рождения. Она взяла меня к себе потому, что, по-моему, ее очень смущало, что дочери доктора Мартина некуда пойти.
Представляю, как тогда сплетничал о моей жизни весь городок; сколько упреков сыпалось на голову бедного отца! Я не сомневалась, что отец не предполагал, что оставит меня в такой нужде. Он просто был еще относительно молод — ему исполнилось всего пятьдесят семь лет — и считал себя вполне здоровым. Он не ожидал, что смерть так рано постучится к нему в дверь и призовет его к себе. Наверное, отец полагал, что успеет оставить мне какое-то обеспечение, а может, я выйду замуж. Но этого не случилось.
Вскоре я стала замечать, что соседи смотрят на меня с нескрываемой жалостью. Я поняла, что добрая миссис Нил не собирается вечно терпеть меня под своей крышей. Она уже начала туманно намекать на это… Словом, мне надо было уезжать, но куда? Мадам Леблан сумела дать мне лишь обрывочные сведения, и я не знала всего того, что положено знать молодым леди. Таким образом, место гувернантки, последнее прибежище для девушек из хороших, но обедневших семей, оказалось для меня закрыто.
Я могла бы, конечно, давать уроки французского, если бы в нашем городке у меня нашлись ученики. Но, наведя справки, я вскоре убедилась, что желающих заниматься со мной французским нет.
Дойдя до отчаяния, я заставила себя забыть о гордости и разослала письма всем знакомым отца, которые, в силу положения, могли бы помочь мне найти место. К моему удивлению и радости, я получила положительный ответ от вдовы моего крестного, Джосаи Парри. Миссис Парри написала, что с прискорбием узнала о кончине моего батюшки и полагает, что сейчас я нахожусь в стесненных обстоятельствах, ведь у моего отца, как она выразилась, никогда не было таланта финансиста. Поэтому я могу, если захочу, приехать в Лондон и поселиться у нее. Ей нужна компаньонка. Миссис Парри предложила мне крышу над головой, постель и стол. Мое жалованье она предлагала обсудить при встрече. Она просила меня приступить к работе немедленно.
Миссис Парри как будто не сомневалась, что я приму ее предложение, хотя я никогда не видела ее и лишь недавно смутно вспомнила встречу с грустным джентльменом, подарившим мне шиллинг.
Она предложила мне прыжок в неведомое, но у меня не было выбора!
Вот так и получилось, что всего через день-другой после моего двадцать девятого дня рождения я отправилась в Лондон, купив на последние деньги железнодорожный билет. И вот в столице я неожиданно встретила земляка, к тому же человека из моего прошлого.
Я достала из лакированной шкатулки сланец с папоротником. Не его ли магический дар способствовал нашей неожиданной встрече? И что из всего этого выйдет?
Глава 7
Бен Росс
Я узнал ее сразу, как только увидел. Она, конечно, меня не вспомнила до тех пор, пока я не сказал, кто такой. Как ни странно, она тоже вспомнила мальчишку из шахтерского поселка. Живя в столице, я повидал много тяжелого и страшного. Я видел, в каких ужасных условиях живут здесь многие, и сердце у меня сжималось от жалости к ним. Вот и теперь мне предстояло расследовать зверское убийство молодой женщины. Хотя я понимал, что передо мной трудная задача, встреча с Лиззи Мартин показалась мне добрым предзнаменованием. Когда же я узнал, что она помнит событие двадцатилетней давности, обрадовался так, как редко радовался в жизни.
Не понравилось мне другое — что она очутилась в том доме, из которого, на свою погибель, вышла Маделин Хексем. Она тоже была компаньонкой миссис Парри. Теперь на место мисс Хексем приехала Лиззи… Мне невольно вспомнились лайковые ботиночки с обмятым верхом и почти новыми подметками, и я понадеялся, что мне никогда не придется вот так же держать в руках ботинки Лиззи Мартин и горестно размышлять о судьбе их владелицы.
Да, то, что нам почти сразу удалось опознать покойницу, мы сочли большой удачей. Правда, сержант Моррис с самого начала предположил, что такую девушку наверняка кто-то станет разыскивать. Мы навели справки в полицейских участках центрального Лондона и вскоре обнаружили заявление о пропавшей молодой женщине, чьи приметы совпадали с нашей покойницей. Она жила в доме, относящемся к участку Марилебон. В полицию обратился некий мистер Фрэнсис Картертон (которого, как я теперь узнал, его близкие называют Фрэнком!).
Именно мистера Картертона я поджидал в своем кабинете вечером в среду. Я надеялся, что он согласится опознать нашу покойницу.
Дневная смена ушла, начали прибывать люди, работающие в ночную смену. В здании было тихо. Я сидел за столом и, пытаясь сосредоточиться, точил карандаши. Вскоре передо мной на столешнице выстроился целый батальон карандашей, но вперед я так и не продвинулся. Хотя Картертон мог подтвердить личность покойницы, загадка ее неожиданного исчезновения лишь усугублялась. О ее пропаже сообщили около двух месяцев назад. Вскрытие показало, что она скончалась не более двух недель назад. Правда, полицейские из участка Марилебон не слишком ревностно искали пропавшую. Они расспросили соседей, но Маделин Хексем почти никто не помнил. Начальник участка философски заметил, что рано или поздно девица объявится — живая или мертвая.
Хотя такое небрежение представителей закона вызывало у меня досаду, я не был уверен, что сам на их месте преуспел бы больше. В большом городе то и дело пропадают без вести мужчины, женщины и дети. Правда, женщине в некотором смысле труднее исчезнуть без следа, особенно женщине вроде мисс Хексем. И все же время от времени пропадают и такие молодые особы, как она. Единственной важной подробностью в полицейском рапорте я счел то, что она, уходя из дому, не взяла с собой никаких личных вещей и одежды. Кроме того, показательной была последняя фраза в рапорте. Констебль из Марилебон написал: «Известить речную полицию».
Самоубийство — вот что он заподозрил. Но, в отсутствие трупа, он ни в чем не мог быть уверен.
Теперь у нас появился труп. Однако стало ясно, что Маделин Хексем не покончила с собой. Она никак не могла сама разбить себе голову, а потом накрыть свои останки сгнившим ковром в трущобах, предназначенных к сносу. И все же… может быть, мы идем по ложному следу? Кто такая наша покойница — Маделин Хексем или другая несчастная, похожая на нее внешне? Одежда, бывшая на трупе, очень напоминала ту, какая, по описанию, была на Маделин Хексем в день ее исчезновения. После визита на Дорсет-сквер я навел кое-какие справки, но туман, окруживший судьбу мисс Хексем, не рассеялся, а, наоборот, сгустился. Появилось письмо, о котором говорила миссис Парри. Написала ли его Маделин Хексем по собственной воле, или ее заставили? Жаль, что миссис Парри не сохранила письмо! Оно бы многое нам поведало. Я все больше склонялся к мысли, что моя догадка правильна и жертву несколько недель где-то удерживали против ее воли. Непонятно было, сколько света способен пролить Картертон на загадочное происшествие — и способен ли вообще.
