— Прошу вас, не думайте, будто я вас осуждаю! — взмолилась я. — Вполне вас понимаю. Я ведь тоже читала книгу, которую вы так любите; я прочла и «Происхождение видов».
Его бледное лицо порозовело от воодушевления, и он подался вперед:
— Правда? Дорогая моя мисс Мартин, вы и представить себе не можете, какую радость доставили мне ваши слова! Так мало дам по-настоящему интересуются естествознанием — ну разве что сушат цветы или рисуют скучные акварели, что считается у них большим достижением!
— Я в основном самоучка, — призналась я. — Ни в какую школу я не ходила. У меня несколько лет была гувернантка, но она и сама не отличалась ученостью. После нее моим образованием занимался отец. Но он был занят, боюсь, мне оставались лишь крохи, и я старалась учиться, как могла. Правда, у отца была хорошая библиотека, и я прочла все книги, до которых сумела дотянуться.
— Превосходно, просто превосходно! — пылко вскричал Джеймс. — По-моему, девушкам следует разрешить читать серьезные книги и поощрять их к размышлениям. Жаль, что моей сестре, у которой довольно ясная голова, не разрешают ею пользоваться. Матушка, похоже, думает: если Дора продемонстрирует свой ум, ее шансы удачно выйти замуж сократятся.
Я широко улыбнулась. После лекции доктора Тиббета о месте женщины слова Джеймса Беллинга звучали музыкой для моих ушей.
— Фрэнк Картертон рассказывал мне о том, что вы интересуетесь окаменелостями, — припомнила я.
— Фрэнк славный малый, — серьезно ответил Джеймс. — Мы с ним вместе ходили в школу. То есть он на год старше меня и учился в другом классе. Но он был очень добр и взял меня под свое крыло. Поверьте мне, школы для мальчиков — не самое хорошее место, особенно для тех, кто больше любит читать, чем играть в спортивные игры… Я всегда буду благодарен Фрэнку.
Неожиданно в голову мне пришла мысль, встревожившая меня.
— Вы с мистером Картертоном, случайно, не были учениками доктора Тиббета?
— Нет, благодарение Богу! — поспешно воскликнул Джеймс, но тут же извинился: — Мне, наверное, следовало сказать просто «нет»… а лучше вообще промолчать.
Мы дружно рассмеялись.
— Доктор Тиббет придерживается невысокого мнения о дамах, которые читают серьезные книги, — заметила я.
— Доктор Тиббет придерживается невысокого мнения о человечестве в целом, — ответил Джеймс. — За исключением себя самого и нескольких избранных смертных.
После того как мы расправились с доктором Тиббетом, Джеймс осведомился:
— Скажите, что вы думаете о теории мистера Дарвина?
— Здесь, — ответила я, — моих знаний явно не хватает. Откровенно говоря, я не уверена, что поняла все его разъяснения. Я восхищаюсь его глубокой ученостью и широтой кругозора. Но несколько раз мне казалось, что в его аргументации имеются пробелы. По-моему, он сам об этом знает.
— Например?
— Ну, мистер Дарвин приходит к выводу, что все лошади, ослы и зебры на свете произошли от общего предка, однако считает, что все собаки на свете не могут происходить от общего предка. Почему? Едва ли между гончей и спаниелем больше различий, чем между ломовой лошадью и зеброй… Конечно, сама я совсем не натуралист и не заводчик. А еще мне кажется, что мистер Дарвин просто одержим голубями.
Как будто услышав мои слова, на землю у моих ног сел голубь и принялся с важным видом расхаживать туда-сюда. Джеймс рассмеялся:
— Добытые им сведения не отличаются полнотой… Да и как может быть иначе? Мы только начинаем постигать окружающий нас мир… Жаль, — внезапно продолжал он, — что Фрэнк совершенно ничего не смыслит в естествознании. Я старался его заинтересовать, но тщетно. Если бы он проявил интерес, мы могли бы путешествовать вместе. Ведь я обошел всю страну!
— Фрэнк говорил, что вы искали окаменелости в Дорсете, — осторожно произнесла я. — А севернее вам случалось бывать?
— О да, я путешествую всюду, когда могу. Просто замечательно наблюдать изменения флоры и фауны, когда едешь с юга на север; наблюдать за сменой времен года, которые наступают раньше или позже в зависимости от того, где вы находитесь, и от климата.
Няня догнала мальчиков с обручами и увела их. Другие дети и взрослые тоже куда-то ушли; мы с Джеймсом остались одни. Должно быть, наступило время чая. Я поняла, что мне пора идти, иначе кто-нибудь заметит, как мы сидим здесь наедине, и доложит либо миссис Парри, либо, что еще опаснее для Джеймса, его матушке.
Я встала; Джеймс Беллинг нехотя последовал моему примеру.
— Я должна идти, — сказала я. — Мистер Беллинг, очень интересно было с вами побеседовать.
— Поверьте, — серьезно ответил он, — мне наш разговор доставил огромное удовольствие!
— Вы обрадовались, что нашли читающую даму? — спросила я, желая его подразнить.
— Читать-то дамы читают, — презрительно ответил он, — но всякий вздор… Взять хотя бы мою сестру. Стоит мне дать ей книгу посерьезнее, мать немедленно вырывает ее у сестры из рук. Вот и Маделин тоже… Перечитала уйму книг, но все больше увлекалась бульварными романами.
На меня как будто вылили ушат холодной воды. Я похолодела, и мне стоило больших трудов беззаботно спросить:
— Значит, с моей предшественницей вы тоже говорили о книгах?
Джеймс покраснел:
— Да, она… — Джеймс замялся и с большим трудом продолжал: — Послушайте, мисс Мартин… Вы умеете хранить тайны?
Здесь он меня поймал. Да, конечно, я умела хранить тайны. Но недавний разговор с Россом еще был свеж в моей памяти. Если Джеймс собирается рассказать мне что-то, проливающее свет на исчезновение и смерть Маделин, я просто обязана передать его слова Россу. С другой стороны, если Джеймс усомнится в моей способности держать язык за зубами, он больше ничего мне не расскажет. Кроме того, если я дам ему слово, мне придется его сдержать!
Я ответила уклончиво:
— Надеюсь, вы не считаете меня нескромной?
Мой собеседник вздохнул с облегчением, а я показалась себе двуличным чудовищем.
— Конечно, вы не такая, — сказал Джеймс. — Видите ли, дело в том, что я был знаком с Маделин раньше, то есть еще до того, как она приехала в Лондон. Как-то я вместе с матерью поехал к ее приятельнице в Дарем. Мне очень хотелось попасть в те края, потому что я рассчитывал пополнить там свою коллекцию. Конечно, мне приходилось появляться и в гостях со своей матерью. Там-то я и увидел Маделин. В то время она служила компаньонкой у какой-то капризной старой леди, и мне стало ее очень жаль. Я заговорил с ней, потому что остальные не обращали на нее внимания. Не сомневаюсь, моя мать даже не вспомнит, что тогда видела Маделин. Если она, конечно, в самом деле видела ее. То, что Маделин была в комнате, не значит, что мать заметила ее. Во всяком случае, она с ней не разговаривала. Мне неприятно об этом упоминать, но для моей матушки люди вроде Маделин не существуют.
