При этих словах Крендель поспешно скрылся под сенью газеты сэра Гарри, ясно давая понять, что ничьи сомнения относительно своей природы развеивать не собирается.
— Наш Крендель не привык беседовать с первым встречным, — сказал сэр Эндрю.
— Наш Крендель заключил пари, что будет молчать до 18.30 будущего понедельника, — сказал сэр Роберт.
— Наш Крендель — образец скромности, ему невыносимо говорить о себе, — сказал сэр Гарри.
— У нашего Кренделя проблемы с самоидентификацией, — сказал Кот Томас, как всегда, прозревая истину.
— Откровенно говоря, господа, — деликатно кашлянув, сказал Контролер, — ваш попутчик более всего похож на хлебобулочное изделие.
— Восхитительно! Тогда верните нам наши деньги! — ликуя, воскликнул Кот Томас. — В правилах эксплуатации спальных вагонов первого класса нигде не сказано, что хлебобулочным изделиям полагается билет!
— Приятного путешествия, господа, — сказал Контролер голосом проржавевшей дверной петли и ретировался в коридор, а закадычные друзья извлекли Кренделя из-под газеты и провели остаток пути в увлекательной беседе о проблемах обретения самоидентичности.
Про то, как сэр Эндрю, сэр Роберт, сэр Гарри и Кот Томас с Кренделем одновременно оказались в финансовом кризисе
— Господа, я в безвыходном положении, — пожаловался сэр Роберт. — Сегодня утром, отгоняя мух от моего завтрака, я так неудачно замахнулся мухобойкой, что лишился последнего запасного монокля…
— Это еще вам повезло, сэр Роберт, — поспешил утешить друга Кот Томас, — по крайней мере, вы не лишились одного из двух последних глаз!
— И теперь мне нужно срочно приобретать новый монокль, — продолжил безутешный сэр Роберт, — но мое финансовое положение в настоящий момент весьма плачевно: все сбережения пошли на покупку новой рамы для портрета тетушки Эмили… Не могли бы вы, сэр Эндрю, одолжить мне пару фунтов?
— Я был бы просто счастлив, мой друг, — ответил сэр Эндрю, сокрушенно вздыхая, — но, увы, как раз на днях мне пришлось купить новую маску и новый зонт, и теперь я совершенно на мели…
— Тогда может быть вы, сэр Гарри, не дадите другу пропасть? — не теряя надежды, переадресовал свою просьбу сэр Роберт.
— Ах, дружище, я бы с радость подарил вам целых сто фунтов совершенно безвозмездно, — грустно молвил сэр Гарри, — но, к сожалению, в настоящий момент у меня нет даже ломаного пенни: коробка прекрасных кубинских сигар и годовая подписка на «Вестник табачной промышленности» съели все мои денежные запасы…
— Тогда вся надежда на вас, милый Томас, — сказал сэр Роберт. — Протяните руку помощи утопающему другу!
— Помилуйте, сэр Роберт, да я же беден как церковная мышь! Вернее, как церковный кот! — воскликнул Кот Томас и для пущего эффекта вывернул правый карман, действительно пустой. Левый, правда, выворачивать не стал, а вместо этого продолжил свое печальное повествование:
— Как раз третьего дня я купил Кренделю килограмм сахарной пудры — чего не сделаешь для закадычного друга! А себе для повышения интеллектуального уровня приобрел трехтомник сочинений Спинозы. И вот теперь — хоть зубы на полку, даже чай приходится пить без сахара.
И Кот Томас поднял свою чашку, приглашая друзей убедиться, что сахара в чае действительно нет, хотя на глаз определить это бывает затруднительно.
— Что ж, — сгорбившись под тяжестью финансового бремени, сказал сэр Роберт, — значит, придется мне нести в ломбард чудесную новую раму. А может, — и голос сэра Роберта совсем упал, — и сам портрет тетушки Эмили…
Кот Томас демонстрирует церковной мыши свое печальное финансовое положение
— Погодите, мой друг! — вскричал сэр Эндрю. — Не стоит так быстро впадать в уныние — наверняка есть какой-то выход. Давайте все вместе как следует пошевелим мозгами.
Воцарилось молчание. Сэр Эндрю, сэр Роберт, сэр Гарри и Кот Томас принялись шевелить мозгами, а Крендель от нечего делать сполз под стол и погрузился в сравнительный анализ штиблет своих закадычных друзей.
«На виражах судьбы»
— Господа, а почему бы нам с вами для поправки финансового положения не написать сценарий фильма? — сказал сэр Эндрю. — Думаю, с нашим жизненным опытом и образованием это не составило бы труда…
— Отличная идея! — сказал сэр Роберт.
— Определенно в этом что-то есть! — сказал сэр Гарри.
— Выручку честно разделим на четверых, — сказал сэр Эндрю.
— Как на четверых?! А Крендель?! — забеспокоился Кот Томас. — Я требую, чтобы Крендель был включен в контракт! Пусть он будем нашим продюсером…
— Ну ладно, ладно, — примирительно сказал сэр Гарри, — давайте сначала напишем сценарий, а финансовые вопросы решим потом. Сэр Эндрю, а в каком жанре будет наш будущий фильм?
— Пускай это будет интеллектуальная драма, — сказал сэр Эндрю. — Так и вижу: наш герой — назовём его Бертольд — высокий лоб, глубокие залысины, глубоко запавшие глаза — подходит к книжной полке, берет томик Кафки, садится к окну и погружается в глубокие раздумья… Прекрасное начало фильма, по-моему!
— Ага, прекрасное начало лечебного фильма для страдающих бессонницей — положительный результат, как говорится, гарантирован, — сказал Кот Томас. — Слишком много глубины, сэр Эндрю, и никакого драматизма. Пускай этот ваш Бертольд хотя бы застрелится в финале…
— Почему же он непременно должен застрелиться? — обиженно спросил сэр Эндрю.
— Ну, не хотите, чтобы он стрелялся — тогда пускай будет погоня на автомобилях, это тоже драматично, — предложил Кот Томас и для наглядности схватил Кренделя и принялся очень натурально им рулить.
— Но позвольте, — возразил сэр Эндрю, — какая может быть автомобильная погоня в интеллектуальной драме?
— Очень даже прекрасная, — охотно пояснил Кот Томас. — Например, у Бертольда есть заклятый враг — назовем его Герберт — он беден, болен чахоткой и ненавидит весь мир. Его дом сгорел, жена ушла к булочнику, друзья отвернулись от него, и еще он хромает на левую ногу. В отчаянии Герберт угоняет автомобиль, похищает у Бертольда редкое издание Кафки и мчится в аэропорт, чтобы продать раритет швейцарскому миллионеру-кафкоману и начать жизнь заново. Бертольд отправляется в погоню.
