– Убежали из моей тюрьмы?
– Не браните его, – сказал д’Артаньян, – это я, дорогой Арамис, выпустил его на свободу.
– Друг мой! – произнес Арамис, глядя на Портоса. – Разве вы потеряли терпение?
Д’Артаньян пришел Портосу на выручку.
– Вы, духовные лица, – обратился он к Арамису, – большие политики. Мы же, военные, идем прямо к цели. Вот и все. Я навестил милейшего Безмо.
Арамис насторожился.
– Ах, вы напомнили мне, что у меня есть для вас письмо господина Безмо! – И Портос подал епископу знакомое нам письмо.
Арамис попросил позволения прочитать его и прочитал, не вызвав у д’Артаньяна ни малейшего беспокойства, так как содержание письма ему было известно. К тому же Арамис так хорошо владел собою, что, глядя на него, д’Артаньян не мог не восхищаться. Прочитав послание, Арамис положил его в карман с совершенно спокойным видом.
– Итак, дорогой капитан, вы сказали… – начал он.
– Я сказал, – продолжал мушкетер, – что сделал Безмо служебный визит.
– Служебный? – переспросил Арамис.
– Да, – отвечал д’Артаньян. – И понятно, мы разговаривали о вас и о наших друзьях. Должен заметить, что Безмо принял меня холодно. Я простился с ним. Когда я шел домой, меня остановил какой-то солдат и попросил (он, наверное, узнал меня, несмотря на мой штатский костюм): «Капитан, не сделаете ли вы мне одолжение прочитать адрес на этом письме». И я прочитал: «Господину дю Валлону, в Сен-Манде, у господина Фуке». «Вот как! – подумал я. – Портос не вернулся в Пьерфон или в Бель-Иль, как я предполагал, Портос живет в Сен-Манде у господина Фуке! Господина Фуке нет в Сен-Манде. Значит, Портос или один, или с Арамисом, навестим его». И я отправился к Портосу.
– Отлично! – рассеянно кивнул Арамис.
– Вы мне не рассказали этого, – укоризненно заметил Портос.
– Времени не было, друг мой.
– И вы увезли Портоса в Фонтенбло?
– К Планше.
– Планше живет в Фонтенбло? – удивился Арамис.
– Да, возле кладбища! – необдуманно выпалил Портос.
– Как, возле кладбища? – подозрительно спросил Арамис.
«Отлично, – подумал мушкетер, – воспользуемся замешательством, раз оно наступило».
– Да, возле кладбища, – подтвердил Портос. – Планше превосходный малый и варит отличное варенье, но окна его дома выходят на кладбище. Это действует угнетающе. Вот и сегодня утром…
– Сегодня утром?.. – спросил Арамис, волнуясь все больше и больше.
Д’Артаньян повернулся спиной и стал выстукивать на оконном стекле марш.
– Сегодня утром, – продолжал Портос, – мы видели похороны.
– Вот как!
– Ужасно грустное зрелище. Я бы не стал жить в доме, откуда постоянно видишь мертвецов… А вот д’Артаньяну это, кажется, нравится.
– Д’Артаньян тоже видел эту церемонию?
– Не то что видел – пожирал глазами.
Арамис вздрогнул и обернулся к мушкетеру, но тот завязал оживленный разговор с де Сент-Эньяном. Арамис продолжал расспрашивать Портоса; выжав весь сок из этого исполинского лимона, он бросил его, подошел к д’Артаньяну и, хлопнув его по плечу, сказал:
– Друг мой, мы не ужинаем у короля.
– А я ужинаю.
– Вы можете уделить мне десять минут?
– Хоть двадцать. Раньше его величество не сядет за стол.
– Где мы будем разговаривать?
– Хотя бы здесь, на скамейке: король ушел, значит, можно присесть, и в зале никого нет.
– Так присядем.
Они сели. Арамис взял д’Артаньяна за руку.
– Признайтесь, дорогой друг, – начал он, – что вы внушили Портосу некоторое недоверие ко мне.
– Охотно признаюсь, но не в том, в чем вы меня подозреваете. Я видел, что Портос смертельно скучает, и решил, представив его королю, сделать и для него и для вас то, чего вы никогда бы не сделали.
– Что же именно?
– Расхвалить вас в присутствии короля.
– Благодарю вас. Вы как нельзя лучше привели в исполнение свое решение.
– И приблизил к вам уже уплывавшую кардинальскую шапку.
– Признаюсь, – продолжал Арамис со странной улыбкой, – вы положительно незаменимый человек по части облагодетельствования своих друзей.
– Вы, значит, согласны, что я действовал только в интересах Портоса?
– Я тоже хотел позаботиться о нем, но у вас руки длиннее.
Теперь наступила очередь улыбнуться д’Артаньяну.
– Позвольте, – остановил его Арамис, – мы должны сказать друг другу всю правду. Любите ли вы меня по-прежнему, дорогой д’Артаньян?
– Именно по-прежнему, – отвечал д’Артаньян, не очень связывая себя этим ответом.
– В таком случае благодарю вас, и будем говорить друг с другом совершенно откровенно, – предложил Арамис. – Вы приезжали в Бель-Иль ради короля?
– Разумеется!
– Значит, вы хотели отнять у нас удовольствие поднести королю укрепленный Бель-Иль?
– Но, мой друг, чтобы отнять у вас удовольствие, мне нужно было предварительно знать о вашем намерении.
– Вы приезжали в Бель-Иль, ничего не зная?
– О вас – да! Скажите на милость, каким образом мог я предположить, что Арамис сделался инженером, способным строить укрепления, как Полибий или Архимед.
– Это верно. Однако вы догадались, что я там?
– О да.
– И Портос тоже?
– Дражайший, я не мог догадаться, что Арамис стал инженером. Я не мог догадаться, что им стал Портос. Один латинский писатель сказал: «Оратором делаются, поэтом родятся». Но он не говорил: «Портосом родятся, инженером делаются».
– Вы всегда отличались очаровательным остроумием, – холодно усмехнулся Арамис. – Но пойдем дальше.
– Пойдем.
– Узнав нашу тайну, вы поторопились сообщить ее королю?
– Я поторопился, милейший, увидев, что спешите вы. Когда человек, весящий двести пятьдесят восемь фунтов, как Портос, мчится на почтовых; когда прелат-подагрик (простите, вы сами сказали мне это) летит как ветер, – то у меня возникает подозрение, что двое моих друзей, не пожелавших предупредить меня, хотят скрыть от меня что-то очень важное, и, воля ваша, я тоже мчусь… насколько позволяют мне моя худоба и отсутствие подагры.
– Дорогой друг, а не подумали ли вы, что можете оказать мне и Портосу медвежью услугу?
– Очень подумал; но ведь и вы с Портосом заставили меня сыграть в Бель-Иле весьма незавидную роль.
– Простите меня, – сказал Арамис.
