– Мы нашли Париж совершенно таким же, как покинули его: по-прежнему интриги, козни, кокетство.
– Интриги! Какие интриги? – спросила королева-мать.
– Много говорят о господине Фуке и госпоже Плесси-Бельер.
– Которая записалась, значит, под десятитысячным номером? – усмехнулась королева-мать. – Ну а козни?
– По-видимому, у нас какие-то неприятности с Голландией.
– Принц рассказал мне историю с медалями.
– Ах, медали, отчеканенные в Голландии, – воскликнула молодая королева, – на которых изображено облако, проходящее по солнцу-королю! Напрасно вы называете это кознями. Это просто неприличная выходка.
– Такая жалкая, что король не обратит на нее внимания, – заметила королева-мать. – А что вы скажете о кокетстве? Вы намекали на госпожу д’Олон?
– Нет, нет! Нужно искать поближе.
– Casa de usted
[4]
, – прошептала королева-мать на ухо невестке, не шевеля губами.
Принцесса не услышала этих слов и продолжала:
– Вы знаете ужасную новость?
– Как же! О ранении господина де Гиша?
– И вы, как и все, объясняете это несчастным случаем на охоте?
– Да, конечно, – ответили обе королевы, проявив на этот раз интерес.
Принцесса подошла ближе.
– Дуэль! – произнесла она.
– А! – воскликнула Анна Австрийская, для ушей которой слово дуэль звучало неприятно: во время ее царствования дуэли были запрещены во Франции.
– Прискорбная дуэль, которая чуть было не стоила принцу двух его лучших друзей, а королю – двух преданных слуг.
– Из-за чего же произошла эта дуэль? – спросила молодая королева, движимая каким-то тайным инстинктом.
– Из-за кокетства, – торжествующе сказала принцесса. – Противники рассуждали о добродетели одной дамы: один находил, что рядом с нею Паллада – ничто; другой уверял, будто эта дама подражает Венере, прельстившей Марса, и эти господа подрались, как Ахилл с Гектором.
– Венера, прельстившая Марса? – прошептала молодая королева, не решаясь углублять аллегорию.
– Кто же эта дама? – начала без обиняков Анна Австрийская. – Вы как будто сказали, что она фрейлина?
– Неужели сказала? – удивилась принцесса.
– Да. Мне показалось даже, что вы назвали ее имя.
– А знаете ли вы, что такая женщина приносит большое несчастье в королевский дом?
– Это мадемуазель де Лавальер? – спросила королева-мать.
– Представьте, да; эта дурнушка.
– Я считала ее невестой одного дворянина, который не является ни господином де Гишем, ни господином де Вардом.
– Очень возможно, ваше величество.
Молодая королева взяла вышивание и с притворным спокойствием стала распутывать нитки; однако дрожащие пальцы выдавали ее волнение.
– Что такое вы сказали о Венере и Марсе? – продолжала расспрашивать королева-мать. – Разве есть какой-нибудь Марс?
– Она хвастается, что есть.
– Вы говорите, хвастается?
– Это и было причиной дуэли.
– И господин де Гиш держал сторону Марса?
– Да, конечно, как преданный его слуга.
– Преданный слуга! – вскричала молодая королева, забыв всякую сдержанность, настолько ее мучила ревность. – Чей слуга?
– Защищать Марса, – говорила принцесса, – можно было, только принеся в жертву Венеру. Поэтому господин де Гиш утверждал, что Марс решительно ни в чем не повинен и что Венера просто хвастунья.
– А господин де Вард, – спокойно спросила Анна Австрийская, – настаивал, что Венера права?
«Дорого же вы, де Вард, поплатитесь за рану, нанесенную благороднейшему человеку!» – подумала принцесса.
Она с ожесточением напала на де Варда, мстя таким образом за раненого и возвращая одновременно собственный долг; принцесса была уверена, что ей удастся окончательно погубить своего врага. Она наговорила о нем так много, что если бы слова ее слышал Маникан, он пожалел бы о своих хлопотах за друга, – столько вреда принесли они несчастному врагу.
– Во всем этом, – сказала Анна Австрийская, – я вижу только одно зло – Лавальер.
Молодая королева снова принялась за работу с полнейшим хладнокровием. Принцесса слушала.
– Разве вы не согласны со мной? – обратилась к ней Анна Австрийская. – Разве вы не считаете ее причиной ссоры и поединка?
Принцесса отвечала неопределенным жестом, который можно было принять и за утвердительный и за отрицательный.
– В таком случае я не понимаю, что вы говорили об опасности кокетства, – заметила Анна Австрийская.
– Да ведь если бы эта особа не кокетничала, – поспешно ответила принцесса, – Марс не обратил бы на нее никакого внимания.
При новом упоминании о Марсе щеки молодой королевы на мгновение вспыхнули, однако она продолжала работать.
– Я не желаю, чтобы при моем дворе одних мужчин вооружали против других, – флегматично произнесла Анна Австрийская. – Эти нравы были, может быть, терпимы во времена, когда раздробленное дворянство объединялось только ухаживанием за женщинами. В те времена царили женщины, поддерживая путем частых поединков отвагу мужчин. Но теперь, слава богу, во Франции только один повелитель. Этому повелителю должны быть посвящены все силы и все помыслы. Я не потерплю, чтобы моего сына лишали преданных слуг.
И, повернувшись к молодой королеве, спросила:
– Что делать с этой Лавальер?
– Лавальер? – с изумлением подняла глаза Мария-Терезия. – Я не слыхала этого имени.
Этот ответ сопровождала ледяная улыбка, которая подходит только королевским устам.
Принцесса сама была дочерью короля и отличалась большой гордостью и большим умом; однако слова Марии-Терезии уничтожили ее. И ей понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя.
– Это одна из моих фрейлин, – поклонилась принцесса.
– В таком случае, – произнесла Мария-Терезия тем же тоном, – это касается вас, сестра… а не нас.
– Простите, – возразила Анна Австрийская, – это касается меня. Я отлично понимаю, – продолжала она, многозначительно взглянув на принцессу, – почему ваше высочество сказали мне об этом.
– Все, что исходит от вас, – криво улыбнулась англичанка-принцесса, – исходит от самой мудрости.
– Ее можно будет отослать в провинцию, – мягко заметила Мария-Терезия, – и устроить ей пенсию.
– Из моей шкатулки! – живо прибавила принцесса.
– Нет, нет, принцесса, – перебила Анна Австрийская, – не нужно шума. Король не любит, чтобы о дамах распускали дурные слухи. Пусть все это кончится по-семейному. Принцесса, вы будете настолько любезны и пришлете сюда эту девушку… А вы, дочь моя, будьте добры оставить нас на несколько минут.
