Книга После измены, страница 18. Автор книги Мария Метлицкая

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «После измены»

Cтраница 18

Он потом объяснял, что любви никакой не было. Так, легкое влечение. Хотя я бы его быстрее поняла, если бы он влюбился. Нет, он твердо стоял на своем: никакой любви. Абсолютно чужие люди. Он думал, что так мне утешительней. А вот о ребенке мечтал все эти годы, о парне, конечно. Наследнике, как он выражался. А ей родить – раз плюнуть. Молодая и здоровая женщина. Он обещал полное содержание ей и ребенку. Оплатил роды в Лондоне. Купил ей квартиру на Патриарших. Нанял домработницу и няню. Короче говоря, все свои обещания сдержал. Приличный ведь человек! Кто ж сомневается! Ребенок и его мать ни в чем не знают нужды. Когда все это открылось, он даже не отпирался. Сказал: «Да, хотел ребенка. С матерью мальчика отношения чисто деловые». Сына он обожает и этого не скрывает. Меня по-прежнему любит и расставаться со мной не хочет. Объяснял мне, бестолковой, что в нашей жизни ничего не поменялось! Понимаешь? Он искренне так считает и в этом уверен. – Она замолчала, а потом добавила: – Вот в этом-то и весь ужас! Я все думаю – неужели не было более щадящего способа для решения этой проблемы? Ну, чтобы не так меня уничтожить? Чтобы не катком по грудной клетке? Суррогатное материнство, например? Или что-нибудь еще. Или просто поставить меня в известность. Все объяснить. По-человечески со мной обойтись. Или я этого не заслужила? – Рита замолчала.

У меня тоже не было сил говорить. Потом я тихо спросила:

– А ты не хотела от него уйти?

Она рассмеялась:

– Не хотела? Да о чем ты говоришь – не хотела! Я от него и ушла – на долгих полгода. Уехала в горы, сняла домик в две комнатки. Гуляла, топила камин. Природа там абсолютно девственная – она меня успокаивала, в чувство приводила. Там я начала спать по ночам. Сашу попросила не искать меня. Не писала, не звонила никому – не только ему. Потом уехала на месяц в Париж. Ходила по музеям, гуляла на набережной, сидела часами в кафе. Вот там я поняла одну вещь. Самую важную, надо сказать: он не имеет права лишать меня моей жизни! Просто не имеет права! Это – моя жизнь. И прожить я ее просто обязана. Столько, сколько мне отпущено. И никому не дозволено приближать мою смерть, лишать меня воли и вкуса к жизни. Понимаешь? Почему ради его удовольствий, его желаний, его капризов я должна отменить свои удовольствия, желания и капризы? Впрочем, какие там у меня капризы… И я решила жить. Думаешь, это просто? Ведь ни из головы, ни из сердца свою боль и обиды не выкинешь. И то, что случилось и будет продолжаться дальше, не отменишь, как ты этого ни хочешь!

Я накупила в Париже кучу тряпья и обуви. Тряпки даже не мерила – неохота было. Вернулась домой. Да, домой! Потому что я успела полюбить этот дом, украсить его, сделать его удобным и комфортным для себя. Я полюбила цветы, которые росли в саду. Почему я должна оттуда уехать?

Сашка не понимал, что происходит. Смотрел на меня, а спросить боялся. Мы почти не разговаривали – привет, пока. Каждый жил своей жизнью. Он не выдержал первым. У него началась истерика, он кричал, что так больше продолжаться не может. Что я измучила его, бедного. Что я садистка и мазохистка в одном лице. А я спокойно на него смотрела, без эмоций. Это распаляло его еще больше. Я поинтересовалась, какие у него ко мне претензии и как он хочет изменить нашу жизнь. Он ответил, что такой режим отношений его категорически не устраивает. Напомнил мне, что я его жена. Молил о прощении и – смешно – обещал исправиться. Умолял к нему вернуться. Говорил, что не может без меня жить. Не чувствует вкуса еды, не видит солнца и вообще – не хочет жить.

Он был смешон, беспомощен и слаб. Он плакал. Плакал навзрыд и размазывал по щекам слезы и сопли. Он был жалок, как провинившееся дитя. И мне стало его жалко. Представь себе – жалко. Никакого торжества победы я не испытала. Я поняла, что хочу его обнять и прижать к себе. Господи! Какие же мы, бабы, идиотки! Какие же беспросветные дуры! Все нам – поделом!

Короче говоря, в этот вечер мы выпили шампанского (и что праздновали?) и легли в кровать. И любили друг друга так, как не любили с молодых лет. Мы терзали друг друга до самого утра. Исступленно терзали, намеренно. Вытрясали друг из друга душу, не меньше. Смеялись, плакали, ненавидели друг друга, прощали и не прощали. – Рита прикрыла глаза.

– А потом? – тихо спросила я.

– А потом… А потом было утро, и я пошла на кухню варить кофе и готовить омлет! Вот и все, что было потом, собственно! Мы позавтракали, обсудили планы на вечер и разбежались по своим делам.

Помню, что он мне крикнул из машины: «Отвези серый пиджак в химчистку!» И я отвезла. Вот и все, собственно.

– Слушай! А давай закажем кофейку с пирожными! – оживилась Рита. – Очень хочется сладенького! Наверное, реакция на стресс.

Заказали. Молча пили кофе и с удовольствием поедали нежнейшие трубочки и эклеры.

– И ты все забыла? – спросила я. – Сумела забыть?

– Ну, знаешь… Простить – это не значит забыть! Хотя иногда я ловлю себя на мысли, спрашиваю себя: «Я забываю?» Я забываю, да. Но я – помню! Конечно, все помню! И с этим ничего не поделаешь. Просто надо решить – что тебе надо, собственно говоря? Нужно сократить собственные страдания, потому что это процесс крайне разрушительный. Поняла?

– Не совсем, наверное.

– Ну не сразу, не сразу. – Рита ободряюще улыбнулась. – Главное – ответь сама себе на вопрос: сможешь ли ты без него жить? В смысле, как тебе будет лучше – с ним или без него? Вот это главный вопрос, который ты должна решить. Тогда все имеет смысл – и твои жертвы, и долгий путь к прощению, и переделка себя – всей себя, ломка такая настоящая под новую ситуацию, и ущемление твоих амбиций, и все остальное. А потом, знаешь, я подумала: а почему я должна отдать его, готовенького, выпестованного, сделанного моими руками, такого вот успешного и хорошего мужика какой-то молодой и полной сил суке? Я-то жизнь на него положила! Здоровье отдала.

– Я поняла, – отозвалась я. – Наверное, поняла. Мне так кажется. Ты очень мне помогла, правда. Не в смысле того, что твоя беда облегчила мою, нет.

– Да я понимаю, в каком смысле! – Мы обнялись.

Я засобиралась домой. Чувствовала, что Рита очень устала и ей хочется поскорее остаться одной и улечься в постель.

Конечно, договорились созвониться и еще увидеться, сходить в Пушкинский и Третьяковку. Где-нибудь пообедать.

У двери я обернулась:

– А мальчика этого ты видела?

Рита покачала головой:

– Это, пожалуй, мое единственное условие – никаких контактов с его ребенком. Я даже мимо его фотографий прохожу и отвожу взгляд. Не могу. Тяжело. Наверное, когда-нибудь отпустит. Ребенок-то ни в чем не виноват!

Мы еще раз попрощались, и я медленно пошла по длинному коридору. Слышала, как защелкнулся замок в Ритином номере.

На улице только что прошел сильный дождь – мокрый асфальт пах свежеприбитой пылью. Я дошла до скверика перед Большим театром и села на скамейку. «Ни о чем сейчас не думать!» – приказала я себе. Получилось. Потому что думать о чем-либо совершенно не было никаких сил.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация