Книга После измены, страница 64. Автор книги Мария Метлицкая

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «После измены»

Cтраница 64

– Ма-а-ама! – возмутилась девочка.

– Что-о-о-о «мама»? Все там будем: и я, и ты. Сроки разные. Одну меня на чужих людей не бросай, я ж вот тебя в детдоме не оставила, хотя ты с кривошеей родилась и синяя вся. Вот и ты сама меня хорони. И платок газовый надень, чтоб не старушечий, а красивый. А еще лучше этот, как его, капор. И губы подкрась. Неярко. И чтоб никакого оркестра за моим гробом не тащилось. Не хочу я этих лабухов слушать. Чтоб скромно все было и с достоинством.

– Не на-а-адо… – печально попросила Катька.

– Надо, дочь, – заявила пятидесятитрехлетняя Самохвалова. – В любой момент может случиться. Мне, между прочим, не восемнадцать. Вот замуж тебя выдам – и все. Хватит. Пожила.

– А я замуж тогда не выйду, – пообещала Катя и вздохнула.

– Выйдешь, куда ты денешься. За Андрея вот или еще за кого-нибудь.

Девочка подумала и подошла к матери.

– Чего ты?

– Ничего, – ответила Катька и обняла мать за ноги.

Антонина замерла и опустила руки.

– Не грусти, дурочка, – сказала она и погладила дочь по голове. – Хочешь, волосы обрежем? По плечи.

– Ничего я не хочу, – буркнула девочка и отошла в сторону.

– Не хочешь, как хочешь, – согласилась Самохвалова и, кряхтя, слезла со стула. – Ну-у-у-у… – огляделась она вокруг. – Теперь и людей не стыдно принять будет.

Полночи мать и дочь провели в бдениях за швейной машинкой: строчили юбку, с азартом критикуя работу друг друга. За окнами до утра бродили выпускники в ожидании рассвета. Вслед за ними бродила неугомонная тетя Шура, следившая за передвижениями Ириски («как бы чего не вышло»), и с тоской смотрела на светящиеся окна Самохваловых.

Катька клевала носом и вздрагивала от зычных материнских окликов.

– Хватит спать! – приказывала Антонина и с остервенением встряхивала трехъярусную юбку. Юбка хлопала, как полковое знамя на ветру.

– Больше не могу! – объявила девочка и улеглась на тахте.

– Спи давай, – разрешила мать и загремела утюгом о подставку на гладильной доске.

Рассвет Антонина Ивановна встретила на балконе, напугав своим появлением уставшую от ночного бдения Санечку.

– Ты-то чего не спишь? – зашипела тетя Шура снизу.

– Не спится, – объяснила Самохвалова и удалилась в комнату.

– Ненормальная, – пришла к выводу Санечка и поежилась. Время, отпущенное Ириске на прощание со школой, истекло. «Честь пора знать», – подумала про себя тетя Шура и отправилась через школьный сад в сторону косогора в поисках дочери.

День Самохваловы встретили в удивительном согласии: на стуле висела отглаженная юбка, с пианино сквозь очки смотрел лысый Сеня, рядом морщился от крымского солнца маленький Солодовников. В доме царили мир и благодать.

Завтракали поздно: лениво и обстоятельно. Периодически Антонина подходила к телефону и рассказывала о своих планах на жизнь сначала Еве, потом Адровой, потом еще кому-нибудь из числа сочувствующих и любопытствующих.

От каждого звонка Катька вздрагивала, ожидая услышать самый желанный – из Москвы. Москва молчала. Молчала день. Молчала два. На третий девочка не выдержала и полюбопытствовала:

– Когда приедут?

– Скоро, – пообещала Антонина и выпроводила дочь в магазин.

Вместо магазина Катька отправилась в парикмахерскую, где в восторге застыла перед огромными глянцевыми фотографиями на стенах. Под каждым фотопортретом красовалась надпись: «Аврора», «Каскад», «Каре». Девочка изучала надменные лица моделей и проникалась к ним искренним уважением: умеют же выглядеть!

В парикмахерской было пусто: с окончанием выпускных клиентура изрядно поредела. Катька стояла одна под перекрестным огнем профессиональных взглядов трех мастеров.

– Ну-у-у… – грозно протянула одна и подбоченилась. – Глядеть будем или в кресло сядем?

Девочка робко вошла в святилище – лабораторию женской красоты – и прошла к креслу, стоящему у окна. Парикмахерша надменно посмотрела на коллег и достала из огромного кармана на фартуке металлическую расческу.

– Тебя как, девочка? Концы подровнять?

– Каре, – пискнула Катька и с надеждой посмотрела на фею в грязном халате.

– А мама разрешила? – строго уточнила мастер.

Девочка сглотнула комок и кивнула головой. Начало было положено. Процесс начался.

Как оказалось, волшебное каре сооружалось на голове всего десятью движениями ножниц. Катька округлившимися глазами смотрела на себя в зеркало и не находила никакого соответствия между фотопортретом и собственным отражением.

В завершение парикмахерша поинтересовалась:

– Укладку будем делать?

Катька с готовностью кивнула и закрыла глаза от надвигавшегося на нее ужаса.

– Все! – объявила фея и вытерла расческу о фартук.

– Все, – открыв глаза, огорчилась девочка и, не веря своим глазам, медленно слезла с кресла.

– Нравится? – поинтересовалась парикмахерша и, не дождавшись ответа, зевнула.

– Спасибо, – выдавила из себя Катька и вышла на улицу.

Это был позор. И этот позор бросался в глаза каждому жителю района, начиная от бродячей собаки и заканчивая дворником. Разочарованная Катерина кляла себя на чем свет стоит и лилипутским шагом двигалась к дому. Так осужденный на казнь медленно идет к эшафоту. «Хоть бы никого не встретить! Хоть бы никого не встретить!» – молилась про себя девочка и аккуратно поправляла висевшие вдоль лица неровные пряди. Не тут-то было: навстречу Катьке строем двигались соседи. И девочке казалось, что делали они это с одной-единственной целью – ткнуть пальцем и посмеяться над возникшим на ее голове недоразумением.

Но соседи не замечали случившегося и, ответив на приветствие, проходили мимо и даже не оборачивались. И только тетя Шура, крепко державшая за руку свою уставшую от надзора дочь, остановилась около Катьки на секунду, смерила ее взглядом и ехидно спросила:

– Это чего это у тебя на голове?

– Каре, – объяснила девочка, съежившись под критическим Ирискиным взглядом.

– А мама знает? – продолжила свой допрос Главная Соседка семьи Самохваловых.

– Сейчас узнает, – призналась Катерина и продолжила тернистый путь навстречу прокуратору в атласном халате, а может, и до сих пор в ночной сорочке.

Антонина Ивановна, открыв дверь, ахнула и не удержалась, чтобы не спросить:

– Это кто ж тебя так? Пашкова, что ли?

– Нет, – помотала головой Катька.

– Женька? – искала виновников Самохвалова.

Девочка снова отрицательно покачала головой.

– Сама? – использовала последний шанс Антонина в надежде хотя бы кого-нибудь призвать к ответу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация