Жук поднял руку.
— Нет-нет, это излишне. — Он сделал глубокий вдох. — Но вам хотя бы понравилась обстановка?
Тирни улыбнулся.
— Все это — ради меня одного?
— Неплохо для сорока восьми часов, правда? Вам понравился Уорхол? Разумеется, это не подлинники. Но все равно.
— Мистер Макинтайр, давайте будем откровенны. На самом деле меня не интересуют «Пантихоокеанские решения».
— Вот как?
— Меня интересует «Гроуппинг-Спрант».
— Да?
— А именно — тот проект, который они разрабатывают для Пентагона.
— Да. Сделать Америку безопасной — значит сделать Америку сильной. Это написано на фирменном бланке. Прямо под орлом.
— Что вы можете рассказать мне о проекте «Телец»?
Жук заерзал на стуле.
— Телец? Телец. — Он постарался показать выражением лица: Так, значит, вам все об этом известно. — Телец. Ну, должен признаться… я поражен.
Тирни не сводил с него глаз.
— Полагаю, вам известно, что это чрезвычайно — чрезвычайно — секретная программа.
— Я это понимаю.
Жук подался вперед.
— Мистер Тирни, вы настроены поговорить по-деловому?
— Я настроен поговорить о «Тельце».
— Ну хорошо, поскольку я — скользкий вашингтонский лоббист, то позвольте вас спросить: а что я при этом выиграю?
— Ну, я могу написать статью о вашей забавной потемкинской деревне. И про Уорхола. А могу — про «Тельца». Я предпочел бы написать про «Тельца».
— Я лично тоже предпочел бы, чтобы вы написали про «Тельца». Но только… мне не слишком-то хочется подписывать себе смертный приговор.
— А что — это настолько… критично?
— Вы даже не представляете себе, сэр. Даже не представляете.
— Мне необязательно упоминать ваше имя. Но все будет зависеть от того, чтó вы мне расскажете.
— Мистер Тирни, — начал Жук, откинувшись на спинку стула, — что вам известно о мюонах?
Глава 21
Этот небоскреб измышлений
— Ты рассказал ему — что? — выпалил Чик Девлин.
Жук почувствовал, что будет справедливо предупредить Чика о визите Тирни из «Таймс» и о тех — скажем так — телячьих обрезках, которые он скормил ему в обмен на обещание ничего не писать о «Пантихоокеанских решениях». Впрочем, Жуку показалось, что нет смысла перегружать голову Чика второй частью этой истории.
— Боже праведный, — простонал Чик. — Жучище, что ты наделал?
— Чик, он и так все знал! Нужно же было хоть что-то ему рассказать. Я подумал: почему бы нам не попробовать взять ситуацию под контроль, а?
— Мюоны, — проворчал Чик. — Мюоны! Объясни мне, при чем тут эти мюоны?
Ну вот, начинается, подумал Жук.
— Ну, это я просто выдумал. Когда Энджел расспрашивала меня о «Тельце», я сказал ей, что этот проект связан с мюонами.
— Но почему?
— Просто подумал, что это собьет ее со следа.
— Да откуда ты вообще взял эти мюоны?
— Ну, на самом деле — из одного своего романа.
— Господи, — сказал Чик, — ты что — хочешь сказать, что об этом написано в какой-то твоей книге?
— Ну да.
— Ну, и сколько времени, черт возьми, понадобится, по-твоему, этому журналисту, чтобы увязать одно с другим, а?
— Да эта книга еще не опубликована. Я… не тороплюсь с публикацией.
Чик саркастически сказал:
— Значит, теперь я могу спать спокойно. Единственное, чего мне теперь нужно опасаться, — так это того, что мне станет обрывать телефон какой-то репортер, желающий все знать о нашем сверхсекретном мюонном проекте? Вот спасибо. Ты поместил меня в десятый круг ада!
— Вообще-то их всего девять.
— Ну, и что теперь я должен ему отвечать?
— Что ты не вправе об этом говорить. Это ведь — чистая правда, разве не так? Это строжайшая тайна. Мне что — составить для тебя шпаргалку по пунктам?
— Не надо! У меня даже в груди закололо, Жук.
— Я действительно считаю, что мы можем лишь нажиться на этом мюонном сценарии.
У Жука имелся четкий план: самосохранение — вот самое чистое из всех побуждений. Если Тирни из «Таймс» вычислит, что ему попросту наврали с три короба, то Жук неизбежно станет героем «очередной скользкой истории из жизни вашингтонских лоббистов», и совершенно не важно, на какой странице газеты ее напечатают.
Он сказал Чику:
— Ну, что бы там ни стояло за названием «Телец» — ты все-таки хочешь, чтобы это оставалось тайной, или нет?
— Конечно, хочу, — ответил Чик.
— Ну, тогда и скорми ему эти мюоны в качестве обманки.
Молчание.
— Не знаю, — осторожно сказал Чик. — Такие вещи могут ударить по нам же самим.
— Давай я подскажу тебе заголовок: Гигант аэрокосмической промышленности «Гроуппинг-Спрант», по слухам, разрабатывает сверхсекретную программу… — Тут Жук умолк.
— Я слушаю.
— Сверхсекретную программу…
— Я по-прежнему слушаю.
— Для нейтрализации китайской опорной сети связи. Почему бы нет?
Наступило длительное молчание.
Наконец Чик сказал:
— Боже мой, Жук, это-то как тебе удалось узнать?
Ага, ага.
— Да я ничего и не узнавал, — ответил Жук в кои-то веки правдиво. — Так, значит, это оно самое и есть, да?
Молчание.
— Телец, — продолжал Жук. — Это же такое созвездие. И оно в форме буквы V, да? Ну, и какая-нибудь система спутников, тоже выстроенных наподобие…
— Жук, я не собираюсь об этом говорить. Хватит. Господи!
— Что ж, — сказал Жук, — могу только гордиться моей родной старой командой. А у Пекина еще мурашки по спине побегут! Вот это да!
— Жук! Я не могу допустить, чтобы ты кукарекал об этом на всех углах, будто задиристый петух.
— Да я и не собираюсь никому рассказывать. Но разве мне хоть минутку нельзя погордиться нашей замечательной компанией?
— Ладно, давай подумаем, как быть с этой закавыкой. С этим Тирни. Что нам делать?
— Ты отвечаешь на его телефонный звонок. Можешь поздравить его с последней Пулитцеровской премией. Он получил ее за… — Жук вдруг вспомнил, за что — за разоблачение компании, генеральный директор которой в итоге угодил за решетку. — В общем, поздравишь его, и все. Ты же знаешь этих писак. Они любят, чтобы их гладили по шерстке. Говори немного взволнованно.
