Отклоняя Бойсовы ходатайства, судья Голландец постепенно копил в себе гнев и раздражение и наконец ледяным тоном предупредил его: мол, если на пути правосудия возникнет еще хоть одно из этих ужасных препятствий, Бойс по собственному опыту узнает, что «у меня отнюдь не ангельский характер».
Бойс так лихорадочно подавал ходатайства, поскольку пытался выиграть несколько недель, чтобы утренняя тошнота прошла у Бет раньше, чем заместительница ГП вызовет ее на перекрестный допрос. Если бы Бет пришлось каждые пять минут отпрашиваться и мчаться в туалет, это лишь усугубило бы и без того неприятное положение. Как правило, нелегко произвести впечатление на присяжных, если вместо ответа на каждый трудный вопрос приходится блевать.
Судья Голландец начал с подозрением относиться к тому, что у Бет так часто возникает желание «отдать долг природе». Его секретарь сказал Бойсу, что судья намеревается отправить ее на медосмотр. Этого нужно было избежать любой ценой. Между тем Бойс сообщил журналистам, что у Бет уже некоторое время сильно болит «животик». Порой, замечтавшись, он вдруг начинал ласково называть своего ребенка Животиком.
Глава 25
— Соединенные Штаты вызывают Элизабет Макманн.
Какое коварство, подумал Бойс, со стороны Клинтик — опустить первую, девичью фамилию Бет, Тайлер, на упоминании которой та неизменно настаивала. Это с самого начала придаст перекрестному допросу Бет нотку раздражения.
Он пододвинул к Бет, сидевшей рядом за столом защиты, свой блок бумаги:
Под юбкой на ней колготки.
Она улыбнулась ему, как бы говоря: «Я справлюсь».
Телекомментаторы снова заговорили шепотом, типичным для трансляции соревнований по гольфу.
— Элизабет Макманн встает… обходит стол защиты… теперь направляется к месту для дачи показаний… поднимается на место для дачи показаний… Барбара, как бы вы охарактеризовали ее одежду?
— Это, конечно, брючный костюм. Черный. Вот и всё, что нам известно. Мы не знаем имени модельера. Похоже, это нечто среднее между Энн Тейлор и Каролиной Эррера…
— Сейчас судья Юмин напоминает миссис Макманн, что она по-прежнему под присягой.
— Как правило, она старается одеваться у американских модельеров…
— Садится, теперь…
— Заметьте, на ней нет жемчужного ожерелья, которое она носила, когда давала показания в прошлый раз.
— Как же нам истолковать это обстоятельство?
— Точно не знаю. Ожерелье ей подарил покойный муж. Так что это можно истолковывать как угодно. Или никак.
— К месту свидетеля приближается заместительница генерального прокурора Сандра Клинтик. Во что она одета, Барбара?
— Этой информацией мы располагаем. Двубортный жакет с юбкой и серовато-белой крепдешиновой блузкой — всё из универмага «Сакс Пятая авеню»…
— Я вынужден вас прервать — допрос начинается.
— Миссис Макманн, — начала ЗГП Клинтик, — ранее вы показали, что… я привожу цитату из стенограммы… не менее восьми раз совершали насильственные действия в отношении своего мужа. Это верно?
— Нет, неверно. Я сказала, что, возможно, чем-нибудь в него бросалась. И не охарактеризовала это как насильственные действия.
— Вы считаете, что бить людей или бросаться в них предметами — это не значит совершать акты насилия?
Бойс поморщился. Это был наглядный пример из учебника, объясняющий, почему обвиняемый ни в коем случае не должен давать показания.
— Если бы вы, к примеру, бросили в мужа туфлю во время семейной ссоры, я бы не сочла это так называемым насильственным действием. Я бы сочла это нормальным текущим уходом за мужем.
В зале раздался смех, хотя, как подчеркнул впоследствии Влонко, на скамье присяжных никто не рассмеялся.
— А если бы ему в голову бросили тяжелый металлический предмет — это действие вы сочли бы насильственным?
— Возражаю. Предположение.
Отклоняется.
— Да, — сказала Бет. — Безусловно. Я сочла бы его не просто насильственным, но и противозаконным, заслуживающим наказания по приговору суда.
— В качестве первой леди вы выступали против насилия в семье.
— Да, выступала. Неоднократно.
— Вы не считаете это лицемерием?
— Возражаю.
Отклоняется.
— Нет, мисс Клинтик. Я провожу различие между супружескими размолвками и насилием в семье.
— Даже в тех случаях, когда эти так называемые размолвки заканчиваются ушибами, рваными ранами, кровоподтеками и наложением швов?
— Мой муж был военно-морским офицером ростом шесть футов три дюйма и более чем на семьдесят фунтов превосходил меня в весе, мисс Клинтик. Ему не составило бы никакого труда справиться с такой женщиной, как я.
— Даже ночью, в темноте, во сне?
— Возражаю.
Принимается.
— Вы задаете гипотетические вопросы, мисс Клинтик, — сказала Бет. — Отвечу прямо: я не била мужа той плевательницей в темноте, когда он спал.
— Значит, он не спал, когда вы его ударили?
— Возражаю. Свидетельница уже ответила на вопрос.
Отклоняется.
— Я его ничем не ударила.
— Вы бросались в него плевательницей?
— Возражаю, ваша честь. Свидетельница уже ответила. Метод допроса, избранный мисс Клинтик, является просто издевательским.
Отклоняется.
— Я уже ответила на этот вопрос, мисс Клинтик, — сухо сказала Бет.
— Отвечайте прямо. Вы бросались в него плевательницей?
— Я сообщила агентам ФБР, что не бросалась.
ЗГП Клинтик взглянула на присяжных и явно осталась довольна увиденным.
— Миссис Макманн, в студенческие времена вы играли в софтбол?
Бойс предвидел этот вопрос. Кошмар, кошмар…
— Да.
— На какой позиции вы играли в команде?
— Я была подающей.
— Значит, вы метко бросали, не правда ли?
— Когда играла в софтбол, не один десяток лет назад.
— На последнем курсе вы выполнили четыре чистые серии подач за сезон.
— Отбивающие неважно владели битой. При всем уважении к колледжу Смит.
Альма-матер Клинтик, между прочим.
— В своих показаниях вы признали, что неоднократно совершали насильственные действия в отношении мужа, но отказались отвечать на вопрос о причине этих действий, сославшись на то, что мужа уже нет в живых. Это верно?
— Да, верно.
— Кого вы пытаетесь защищать, миссис Макманн? Покойного мужа или себя?
