Когда я шел по Западному крылу Белого дома, со мной здоровались как с больным, понижая голос и старательно уступая дорогу. Даже полностью поглощенный своими неприятностями, я не мог не обратить на это внимания и удивился. В конце концов, я выполнил президентское задание, хотя и на грани возможного. Не помню уж, как доплелся до своего кабинета. И тут же вошла Барбара.
– Он ждет вас.
В висках стучало. Превозмогая слабость, я направился в Овальный кабинет. Президент был сдержан.
– Добро пожаловать, – коротко проговорил он. – И будьте любезны объяснить вот это!
Телеграмму, которую он протягивал мне, я видел как в тумане. Это был отчет о наших переговорах с кубинцами, подписанный Марвином. Себя он изобразил почти Бенджамином Франклином, зато из меня сделал этакого простака из детской сказки. Увы, из-за дурного самочувствия я не мог даже как следует постоять за себя.
– Черт бы его побрал, – прошептал я.
– Это все, что вы можете сказать? – спросил президент.
– Да здесь сплошная неправда. Он бы отдал им Флориду, если бы они попросили.
– Поэтому вы облевали их новую электростанцию? И, кстати, штаны Кастро тоже? Герб, как вас угораздило?
Я все объяснил как мог, но было ясно, что президент разочарован. Следующие несколько дней я старался не попадаться ему на глаза, надеясь, что его недовольство мной сойдет на нет.
Вся администрация лихорадочно готовила почву для «нормализации». Через неделю после моего бесславного возвращения было назначено совещание в Овальном кабинете. Президент, казалось, был смущен неожиданно бурной реакцией политических кругов.
– Звонил Холт, – сказал он. – Спрашивал, когда «мы собираемся» в Гавану. Петросян бьет копытом, потому что боится, как бы Флорида не стала сданной картой в будущей политической игре. Рейгелат в восторге. Считает, что какая-нибудь из антикастровских группировок обязательно взорвет меня. Напомните, Бэм, – повернулся он к Ллеланду, – как у нас появился Рейгелат.
– Северо-Восток.
– Ах, да. Правильно.
На этом совещании он сообщил нам, что решил не ехать в Гавану и не приглашать Кастро в Вашингтон. Марвин заерзал в кресле и попытался отговорить президента от этого решения.
– Прений не будет, – заявил президент. – Я так решил. Кастро – диктатор, а диктаторы любят парады. Тогда они чувствуют себя законными правителями. Ему не нужно быть признанным Соединенными Штатами Америки, ему надо, чтобы Соединенные Штаты Америки его уважали. Признание он получит, а вот уважения не дождется.
После этого президент высказал пожелание, чтобы я вернулся в Гавану для организации встречи в верхах. Я не поверил своим ушам и при всех спросил, почему он предлагает это именно мне, если учесть неприятности, сопровождавшие мою первую поездку.
Он ответил, что Клэй Кланахан из ЦРУ считает мои «неприятности» хорошо срежиссированной игрой, и ухмыльнулся.
– Марвин был заранее готов согласиться на обмен визитами. А вас никак не удавалось уговорить. Клэй думает, это была очень эффективная комбинация. Ну, – хохотнул он, – я тоже парень не промах.
Вадлоу, сказал я себе, мы уже не в опале. Марвин не скрывал своего недовольства.
Не глядя на него, президент взял настольный атлас и открыл его на Карибских островах. Указкой он провел прямую линию от Ки-Уэста до Гаваны.
– Вот тут, – сказал он, начертив маленький знак «икс». – Восемьдесят два градуса западной долготы. Двадцать три градуса пятьдесят минут северной широты… скажем, двадцать четыре градуса. Как раз посередине. Сообщите Команданте, что я встречусь с ним здесь. – Он сделал пометку карандашом. – С вами будет Лесли Дэч, – добавил он с хитрой улыбкой.
Фили, Марвин, Ллеланд и я обменялись взглядами.
– Вы уверены, что это необходимо? – спросил я.
Но президент только улыбался.
7
Лесли
С нормализацией все ненормально. Серьезные сомнения. Говорил с Джоан по телефону. Самым отвратительным было, когда посольский оператор сказал: «Позвольте напомнить, что линия прослушивается». Джоан расстроилась, узнав, что наш личный разговор слушают коммунисты.
Из дневника. 16 января 1991 года
Лесли Р. Дэч, руководитель президентского «авангарда», несомненно, был лучшим специалистом в своем деле, но абсолютно не желал входить в тонкости политики. Ему ничего не стоило перекрыть Бруклинский мост в час пик, чтобы дать дорогу президентскому кортежу, или закрыть аэропорт в пятницу накануне Дня труда. Когда президент готовился посетить Южный Бронкс, Дэч потребовал за ночь снести несколько больших жилых зданий, потому что с них снайпер мог с легкостью разглядеть президентский профиль.
Его девизом было «Прочь с дороги». Эта фраза стала священной и для подчиненных Дэча. (Одна из секретарш даже вышила ее на подушке, которую я по понятным причинам запретил фотографировать.)
Во время предвыборной кампании Такера Лесли сумел поссориться практически со всеми, с кем контактировал. Наверное, это неизбежно, и все же необходимо было соблюдать вежливость, поэтому мы после каждого инцидента посылали письмо с извинениями типа:
Губернатор искренне сожалеет о неудобствах, причиненным Вам мистером Дэчем, сотрудником группы подготовки визитов. Мистер Дэч получил от него выговор и заверил, что такого больше не повторится.
Губернатор с удовольствием пользуется случаем выразить Вам свою благодарность за помощь в его предвыборной кампании и надеется, что в будущем тоже сможет рассчитывать на Вашу поддержку на благо избирательной кампании и нашей страны.
Искренне Ваш,
Герберт Вадлоу,
Исполнительный секретарь губернатора Томаса Н. Такера.
Лесли не скрывал своего презрения к дуракам, относя к этой категории большую часть человечества. Однако он был настолько хорош в своем деле, что мог считать себя неприкосновенным. Ему ничего не стоило сотворить чудо, а большинство политиков любит, когда вокруг них творятся чудеса. Это внушает им иллюзию собственной божественной ауры.
Лесли, Марвин и я полетели в Гавану, на сей раз без всякого грима и маскарада. Марвин все еще ворчал по поводу решения президента не превращать двустороннюю встречу во что-то непристойное и, насколько я подозревал, не совсем отказался от своей версии «нормализации отношений» между странами.
– Герб, он упускает грандиозную возможность, – сказал мне Марвин, когда «Джет Стар» летел на высоте 33 000 футов над ночным Мексиканским заливом. – Получается какая-то тайная встреча посреди океана… Какой смысл?
– Марвин, президент знает, что делает. Нам надо просто выполнять свою работу.
Он понизил голос, чтобы Дэч, сидевший напротив нас, его не услышал.
– Больше всего меня раздражает он. – Марвин кивнул на Дэча. – Ведь он сумасшедший, неужели вы не видите? И все испортит.
