— Я знаю.
— Вы желаете, чтобы я поговорил с вашей матушкой?
Она уставилась на него.
— Мама все знает. Поэтому она и вызвала вас.
— Хотите, чтобы я организовал для вас дородовое наблюдение?
Во взгляде девушки появилась презрительная насмешка.
— Не прикидывайтесь, что не понимаете. Мама хочет, чтобы вы помогли мне избавиться от ребенка.
Гай с трудом скрыл шок. Отвернувшись, он принялся убирать в сумку инструменты.
— В таком случае, я объясню вашей матери, что я не занимаюсь подобными вещами.
— Не вы лично. — Ее презрение было слышимым. — Мы хотим, чтобы вы порекомендовали клинику, понимаете? Лорна Каммингз сказала, что доктор Стефенс помог ей с этим.
— Я же сказал вам, что не занимаюсь подобными вещами. — Он повернулся к девушке. — Почему бы вам не выйти замуж за отца ребенка?
На тумбочке стояла открытая коробка шоколадных конфет. Сьюзен запихнула в рот сразу несколько штук.
— Он работает смотрителем спортплощадки в моей школе.
Гай вернулся в гостиную, где ожидала мать Сьюзен.
— Ваша дочь на третьем месяце беременности, миссис Майерс, — сказал он. — Отдых и хорошее питание помогут ей поддержать здоровье. Если вы хотите, чтобы я порекомендовал вам хорошего акушера, я это сделаю.
И он вышел, не дожидаясь ее ответа.
Оставшиеся несколько визитов Гай провел автоматически, как робот. По счастью, это были простые случаи — простуда, вросший ноготь, вывихнутая лодыжка. Закончив обход, он не сразу вернулся в свою приемную. Депрессия, начавшаяся вчера вечером, после прощания с Оливером в школе, усилилась. Гай зашел в паб и заказал виски. После первой порции он сумел отговорить себя от того, чтобы пойти в клинику, где лежал Сельвин, и потребовать у тестя немедленных объяснений. После второй он уже мог предсказать, каким был бы ответ доктора Стефенса. «Если я не отправлю ее в надежную клинику, она будет вынуждена обратиться к какому-нибудь проходимцу или недоучке». Гай даже не мог сказать, был Сельвин прав или нет. Работая на Мальт-стрит, он слишком часто видел последствия подпольных абортов, чтобы наслаждаться моральным триумфом по поводу своего отказа. Но уверенность Майерсов в его покладистости оставила неприятный осадок.
Виски не сумело поднять дух. Шагая пешком в приемную на Чевиот-стрит, Гай вспоминал вчерашнее расставание с Оливером. Сын уклонился от объятий и вместо этого впервые протянул ему руку. А Гай пожал ее и сказал: «Будь молодцом, дружище». Карикатура на английский средний класс. Огорчение, которое принесли мысли об Оливере, пересилило все прочие неприятности. Гай понимал, что вина лежит на нем и разлука с сыном, вначале навязанная Элеонорой, но затем продлившаяся из-за дурацкого романа с Николь Мальгрейв, — главная причина неоднозначного отношения Оливера к нему. Вернувшись на Холланд-сквер в 1946 году, после завершения военной службы, Гай почувствовал себя чужим.
Гай поднялся в регистратуру своей приемной на Чевиот-стрит, намереваясь забрать кое-какие бумаги и пойти домой. Но как только он вошел, регистраторша Сильвия прошипела:
— Там вас ожидают, доктор Невилл… Фамилия Мальгрейв… В наших списках не значится. Выглядит очень странно… Я объяснила, что вы не ведете прием по вечерам… Может, вызвать полицию?
Мальгрейв… У Гая неожиданно заколотилось сердце. Сильвия смотрела на него, ожидая ответа.
— Вызвать полицию, доктор Невилл? — повторила она.
Он моргнул, помотал головой и сказал спокойным голосом:
— Нет, Сильвия, все в порядке, я сам разберусь.
Войдя в приемную, он разглядел темную фигуру на фоне окна, и сердце немного успокоилось.
— Привет, Джейк, — сказал Гай.
— Небольшой несчастный случай, — объяснил Джейк.
Они были во врачебном кабинете. Джейк сидел на стуле, прижимая к голове грязную тряпку, а Гай доставал бинты и дезинфицирующие средства. На тряпке виднелись алые пятна крови.
— Я сначала пошел в больницу, но там в приемной было около сотни бедолаг с разными травмами — говорят, автобус разбился. Я не стал ждать. Вспомнил, что одна моя знакомая учится на медсестру, побежал к ней, а ее дома нет. А из меня кровь хлещет, как из зарезанной свиньи, и тогда я подумал — ведь есть же Гай, старина Гай. — Джейк улыбался, довольный собой. — Правда, мы так давно не виделись…
— Чертовски давно.
— Да. В общем, я нашел твою фамилию в телефонной книге. — Он оглядел комнату. — Здорово тут у тебя, Гай. Чиппендейловская мебель…
[43]
картины Стаббса
[44]
на стенах.
— Репродукции, — коротко сказал Гай.
Он никак не мог привыкнуть к роскоши нового кабинета. Три года назад они с Сельвином купили это помещение на Чевиот-стрит по настоянию Элеоноры, которой надоели толпы пациентов на Холланд-сквер. «Так будет лучше», — сказала она.
— Неужели репродукции? — Джейк попытался встать.
— Да. — Гай удержал его за плечо. — Можешь посидеть спокойно, Джейк?
Гай убрал окровавленную тряпку. На лбу Джейка зияла глубокая рана.
— Должно быть, ты круто идешь вверх, Гай. А я… я прилагаю все усилия, чтобы спуститься вниз.
— И тебе это удается? — спросил он.
— Вполне, — уверенно сказал Джейк. — Вполне.
— Пожалуй, надо наложить пару швов. Если хочешь, я дам тебе что-нибудь обезболивающее. — Гай внимательно посмотрел на Джейка. — Но, как я вижу, ты уже выпил?
— Не отрицаю.
— Что случилось, Джейк?
— Какой-то ублюдок в пабе… он должен мне двадцать фунтов. Я у него выиграл в карты. А он не захотел отдавать. Обозвал меня шулером. — Джейк обиженно посмотрел на Гая. — Какой же я шулер? Мухлевать не в моих правилах.
— Конечно, нет, — успокоил его Гай.
— В общем, мы подрались, и я не рассчитал свои силы — он взял верх. Наверное, я слишком много выпил. Понимаешь, я в трауре.
Гай, который в это время собирался сделать стежок, замер.
— В трауре? Почему?
— Оплакиваю потерю свободы. — Джейк сморщился от первого укола иглы. — Я решил найти работу.
Гай сосредоточенно делал свое дело. Заметив, что Джейк побледнел, он сказал:
— Если почувствуешь, что теряешь сознание, скажи мне, я остановлюсь.
— Я… не… теряю… сознание. — Джейк закрыл глаза и сделал глубокий вдох. — Фейт мне велела.
Рука Гая не дрогнула на последнем стежке.
