– Ну почему наполовину? Почему же наполовину, Анна! Если взять по весу, то менее чем на процент, наверное.
– Прекрати! Прекрати немедленно! Я не хочу жить ни с какой обезьяной!
– Да какая тебе разница! – Каренин всплеснул руками. – Если верить Дарвину…
– Ах, оставь! Я не желанию ничего слушать! Мне не нужно… Я не могу поверить, что ты всерьез говоришь такое!
– Аня… Выслушай меня, Аня. Поначалу эта мысль тоже показалась мне дикой. Когда мне впервые сказали про это, я только посмеялся. Но когда узнал, что сие медицинское светило живет в Петербурге и даже является знакомцем нашего Ивана Арнольдовича, который, кстати, приносит тебе твои лекарства, я подумал: отчего бы и нет? Обезьяна – подумаешь, какая штука! Ну и что ж с того, что обезьяна? В конце концов…
– Боже мой! Боже мой!..
– В конце концов, ты привыкнешь. Мне кажется, операция будет стоить недорого…
– Нет! Поехали лучше в Гельсингфорс…
После разговора с брачным партнером самка чувствовала себя совершенно разбитой. У нее было ощущение головной боли и пустоты в душе. Ее конечность сама потянулась к емкости с морфием, как самку окликнули:
– Анна Аркадьевна, к вам пришли-с.
Это был голос прислуживающей низкоранговой особи.
– Ах, Пелагея, я не в состоянии… Кто там?
– Сущий мальчонка. Говорит, вы его приглашали.
– Что же, он не назвался?
– Назвался, да только… Пока вы с мужем разговаривали, я не решилася войти, а потом забыла. Память-то стала совсем никуда.
– О, господи. Ну, зови, что ли…
Низкоранговая особь скрылась за поворотной панелью, и вскоре вошел молодой самец.
– Родион! Вы ли?
– Здравствуйте, Анна Аркадьевна. – Войдя, Родион внимательно осмотрел помещение.
– Проходите, присаживайтесь. А что же вы в пальто?
– Я ненадолго. Не буду отнимать время… Не стану и присаживаться… Однако уютно у вас. – Родион оглядел помещение, подошел к световому проему. – Высоко, не спрыгнешь. А если спрыгнешь, все ноги переломаешь…
– Что за нужда прыгать?
– Нет, ничего-с… Просто, вид у вас хороший открывается из окна.
– Да чего ж хорошего? Помойка.
– Э-э, не скажите. Двор проходной, это хорошо. Правда, отсюда в него не спрыгнешь. Так что всё преимущество насмарку.
– Да помилуйте, зачем же вам прыгать? Эдак убьетесь.
– И я о том же… Вы никогда, Анна Аркадьевна, не задумывались, отчего люди не летают?
– Вы, верно, шутите?
– По мере возможности стараюсь… А ведь я, любезная Анна Аркадьевна, с просьбой к вам. Не могли бы вы одолжить мне рублей пятьдесят или двести?
– Что за нужда?.. Впрочем, мое ли это дело?.. Конечно-с. Только я не поняла, сколько вам нужно?
– Ну, давайте двести.
– Двести не могу. Пятьдесят дам, – самка подошла к комоду и достала оттуда небольшой деревянный параллелепипед. Открыв верхнюю плоскость его, она извлекла несколько цветных целлюлозных пластин и убрала емкость обратно.
– Вот и чудесно, – Родион проводил глазами параллелепипед.
– Возьмите-с, – повернулась к юному самцу Анна.
– Я вам крайне признателен, Анна Аркадьевна, – проинформировал самец, пряча универсальные единицы эквивалента ценности в складки шкуры. – Я вам через неделю отдам непременно… Однако деньги вы храните неаккуратно. На виду.
– Мне и муж говорил. Но это мой дорожный несессер, я привыкла в нем держать… Погодите… Вы сказали, через неделю? Боюсь, через неделю нас не будет. Мы с мужем собрались в Гельсингфорс.
– К чухонцам?
– Увы. Так что если вас не затруднит, то…
– Ну что вы! Напротив! Как только вы приедете, так я сразу же… А вы и несессер с собою возьмете?
– Всегда беру. А что?
– Нет, ничего-с… Это очень правильно! Нельзя деньги оставлять в пустом доме. Да и в дороге они пригодятся… До свиданья, Анна Аркадьевна, премного вам благодарен. Не смею вас больше задерживать.
– До свидания, Родион. Всегда рада вас видеть… Извините, что не предложила чаю, но у меня страшно болит голова.
Родион вышел из жилища Анны на поверхность планеты и выругался.
§ 9 «…облака есть водяной пар…»
В Гельсингфорсе жили примерно такие же самцы и самки, как в Санкт-Петербурге. Правда, они принадлежали к другому племени и даже модулировали звуки иначе, но все равно считались подчиненными вожака, который обитал в Питере. Это произошло потому, что когда-то предок питерского вожака собрал агрессивную стаю молодых самцов, которая сражалась с агрессивной стаей местных обитателей. И местные проиграли. В результате весь их ареал обитания и они сами вошли в состав ареала победителей и поменяли своего вожака на чужого. Никакой принципиальной разницы в том, какой вожак руководит племенем – свой или чужой, не было, но большинство племен воспринимали эту условность весьма болезненно. Они хотели, чтобы вожак был непременно из их племени.
Как все животные, представители Анниного вида руководствовались чисто животными, инстинктивными понятиями о «правильном» мироустройстве. При этом «правильным» называлось привычное. И если вдруг менялась сущая мелочь, это могло вызвать в животной психологии самый сильный отклик. Так, задолго до Анниного рождения один из вожаков ее ареала решил провести небольшую модернизацию в сфере мифологии и слегка изменил мелкий религиозный обряд – отныне, в очередной раз доказывая самому себе свою приверженность Огромному Колдуну, каждая особь должна была махать конечностью перед грудной клеткой, сложив вместе не два, а три манипулятора. Объяснение под это нововведение было сразу же придумано… Мифологические учения тем и отличаются, что для них не составляет труда придумать любой сколь угодно алогичный ритуал и тут же «обосновать» его с помощью Единственно Верного Учения. В данном случае ведущие самцы иерахии стали объяснять низкоранговым особям, что три манипулятора символизируют непостижимо-триединую суть Огромного Колдуна, который есть Собственно Огромный Колдун, Его Любимый Сын плюс Загадочная Субстанция.
Здесь совершенно необходимо прояснить, что означает слово «символизирует». Дело в том, что никакой реальной смысловой нагрузки данный термин не несет, и в этом состоит сложность его понимания. Проще всего данный термин можно было бы определить так: символизм – это принудительное установление псевдосвязи между предметами и явлениями, которые никак не связаны между собой. Например, любой вожак ареала имел два символических опознавательных знака своего ареала. Один из них представлял собой цветное тканое полотнище, а другой – Главный Рисунок. Главный Рисунок ареала эволюционировал из племенных знаков местных вожаков, которые с помощью этого знака метили свой род и его территорию. На Главном Рисунке могло изображаться все, что угодно, часто это было уродливое и нежизнеспособное животное, например, хищная птица с двумя головами.
