– Ах, хорошо протопили! Сейчас нас Митрич веничком-то отходит по первое число! – Государь повернул заросшую шерстью голову, так резко контрастировавшую с лысым туловищем, к субдоминанту внутренних дел, с которым в последнее время стал встречаться гораздо чаще, чем обычно. Это обстоятельство тревожило доминанта.
– Да, жарко натоплено, – скинувший шкуру субдоминант внутренних дел был очень похож на доминанта. Его шерстяная голова также неприятно контрастировала с практически лысым телом, на котором лишь кое-где кустилась шерсть. Его бока и брюшина, как и у государя, были прокрыты изрядным слоем запасного жира, приготовленного организмом на случай временных перебоев с энергопитанием. Его голые ноги, покрытые редкими черными волосиками, также неспешно переставляясь несли организм в жаркое помещение.
Это помещение с температурой, повышенной до уровня некомфортности, было предназначено для двух целей – санитарно-гигиенических и оздоровительных, но обе из которых выполняло не очень хорошо. Считалось, что здесь можно удалить с тела грязе-жировой налет и попутно промассировать внешние покровы тела, разогнав транспортную жидкость по всему организму. Однако налет можно было удалить и более щадящим способом, а разгон транспортной жидкости в подобных условиях давал такую нагрузку на перекачивающую систему которая могла закончиться отказом насоса и соответственно, преждевременным прекращением жизненного цикла.
Государь вошел в парную и, согнув нижние конечности в средних шарнирах, ввел ягодичные мышцы в соприкосновение с горизонтальной поверхностью, усадив таким образом организм, после чего начал усиленно потоотделять. Вошедший вслед за ним субдоминант сделал со своим туловищем то же самое и почувствовал, что его организм перешел в режим ускоренного выброса влаги через покровную перфорацию. Субдоминант старался не направлять органы зрения на половой отросток государя, поскольку это считалось неприличным, но его все время тянуло посмотреть туда. Глупая, но неотвязчивая, словно кровососущее насекомое мысль посмотреть, как выглядит половой отросток главного самца ареала, включающего сотни миллионов низкоранговых особей, овладела субдоминантом. Он прикрыл переднюю часть черепа манипуляторами, словно смахивая излишки влаги, проступившие сквозь перфорацию, а сам с помощью крохотных мышц лицевого отдела скосил зрительную диафрагму в сторону государева отростка и увидел, что отросток не так уж велик, во всяком случае ничуть не больше, чем у него самого.
Субдоминант внутренних дел раньше никогда раньше не потел вместе с доминантом в помещении для отделения пота и понимал, что этим приглашением ему оказана большая честь.
– Спасибо за приглашение, ваше величество, – субдоминант опять потер манипуляторами лицо, вновь быстро скосив диафрагму на белковый инъектор вожака. – Баню я, в принципе, люблю.
– Какой же русский не любит быстрой езды, писал малоросс Гоголь, и ведь не ошибся! Но не договорил. Надо было написать «…и баню»!
– Точно так! А пар костей-то ломит в вашей баньке, ох и ломит.
– Не ломит, не ломит… Терпите. Я же вот терплю все те нелепости, что творятся в государстве и которые вы не в силах пресечь. – Вожак таким образом подобрал частотно-модуляционные характеристики звуковой волны, чтобы субдоминант понял: доминант не испытывает сильных отрицательных эмоций, а, скорее, настроен благожелательно.
– Что именно вас тревожит на сегодняшний день, государь?
– Вот это вот лежание на гвоздях бессмысленное, которое увлекло уже весь Петербург и, как мне сегодня рассказали, докатилось уже и до Москвы, и до Нижнего…
– Ну, оно не бессмысленнее бани, государь. Кровь разгоняет… Но тут еще одна новая причуда в высшем свете появилась.
– Какая же?.. Ох, и натопил Митрич нынче!
– Да уж, постарался… Записками нынче все обмениваются. Тот, кому записку передали, должен переписать ее трижды и раздать своим знакомым с тем же условием.
– Прокламации передают?
– В том-то и дело, что нет. Сущую чушь! Мне доставили несколько таких записок. Невозможная ерунда. Бессмысленный набор вопросов и утверждений. Преимущественно про птиц: «Отчего люди не летают, как птицы?» Или: «Человек создан для счастья, как птица для полета».
– Действительно, бред! Есть сколько угодно птиц, которые вовсе не предназначены летать. Пингвины, например, или страусы.
– Дронты еще. Но они вымерли.
– Как вымерли? Совсем? Почему не доложили?.. Шучу, шучу…
Субдоминантный самец из вежливости издал несколько смодулированных звуков. Его органы зрения заливал пот, и даже предохранительные полоски шерсти над ними не помогали. Баню он не очень любил. И государя не любил. Но отказаться от посещения нелюбимого места с нелюбимым самцом не мог – таковы были сложные социальные взаимоотношения между особями.
– А что еще там написано? – Государь указательным манипулятором смахнул избытки соленой влаги с верхней части лица над шерстяными предохранительными дугами.
– Аналогичная чепуха. «А судьи кто», например. Это вопрос такой… Потом что-то еще про судно было… A-а!.. «С корабля на бал» – вот. Про княгиню еще.
– Какую?
– Марью Алексеевну, кажется… Интересуются, что именно она будет говорить. Но непонятно, о чем…
– Марья Алексеевна? Не знаю такую…
– Да не берите вы в голову, государь! Общество всегда дурью мается, а думает, что революции сочувствует. Отнюдь нет!
– Полагаете?.. Митрич! Напарились веники. Давай.
В помещение с некомфортной температурой вошла субдоминантная особь-самец. Она была в легкой искусственной шкуре. Особь протянула вперед коренастую конечность и ухватила узловатыми манипуляторами собранные вместе отростки деревьев, лежащие в небольшой емкости с горячим оксидом водорода.
Вожак ареала, кряхтя, изменил положение организма, переведя его из сидячего режима в лежащий, и закрыл органы зрения кожными складками, понимая, что ему сейчас сделают больно.
– Давай, Митрич! Хорошенечко…
Низкоранговая особь-самец ухнула, подняла связку прутьев, на которых еще во множестве зеленели не опавшие хлорофилловые пластины, и быстрым движением ввела связку в соприкосновение с лысой кожей главного самца. Затем она повторила эту процедуру еще раз и еще. Вожак терпел, поскольку считалось, что данная процедура очень приятная, хотя фактически организм реагировал на нее в режиме стресса.
После непродолжительного избиения лысая кожа вожака изменила цвет с бледно-желтоватого на красный, потому что потоки транспортной жидкости и насосная система необычайно активизировались.
Следом подошла очередь субдоминанта внутренних дел. Он, коротко вздохнув, принял лежачее положение, как если бы готовился к ночной потере сознания, и стал терпеть неприятные ощущения. Государь же тем временем быстро покинул пыточную и вышел в предбанник, где другая особь с низким ранговым потенциалом окатила его жидкостью, имеющей невысокую температуру. Это также причинило организму государя страдания, но путем самовнушения он обратил их в приятный окрас эмоциональной сферы.
