Кошка все не отводила глаз — и не дала сознанию трусливо уползти из тела.
Нет. Это только твое, тебе и нести.
Ты можешь спрятаться, конечно, за свое отлетающее сознание, но твое время еще не пришло. Ты остаешься здесь и должна жить в соответствии со здешними законами, как бы они ни были жестоки, — так Катя поняла остроухую кошку.
Потом та отпустила губернаторскую дочь, очевидно решив, что пока достаточно, — моргнула, повела головой, смачно зевнула и перевалилась на другой бок.
Катя взялась рукой за лоб.
Лоб был горячий. Она потрогала свои щеки и волосы — будто чужие, — воротник свитера, шею. И еще немного подумала про мужика в капюшоне и про Инну Селиверстову, которая оставила ее в своем доме, — не вызвала санитаров, не позвонила Якушеву или Генке.
А потом Инна пришла.
Катя посмотрела на нее. Очень красивая, очень взрослая, очень уверенная в себе. С такой не пропадешь. Она не бросит ее в беде, не оставит одну, что-нибудь придумает.
Господи, какое замечательное выражение — что-нибудь придумает! Это значит, что выход всегда есть, и эта беловолосая женщина знает, как его найти, даже если Кате кажется, что его не найти никогда!
— Я напишу на бумажке мой мобильный номер, — сказала Инна негромко, — и вы сможете мне позвонить. И мы договорились, да? Вы побудете здесь до моего возвращения.
— Да, — согласилась Катя.
— Ну и отлично.
Она поднялась, всколыхнув вокруг себя запах неброских утренних духов, и вышла, не оглянувшись.
Верный Осип был уже на посту — в окно Инна увидела машину. Ей не хотелось, чтобы он вошел и обнаружил Катю, поэтому она сунула ноги в туфли — некогда было возиться с сапогами, велела Аделаиде «закругляться» и выскочила на крыльцо.
Осип как раз всходил на крылечко.
— Доброе утро, Инна Васильевна.
— Доброе утро, Осип Савельич.
— Как сама?
— А сам как?
Осип хмыкнул и поддержал ее под локоть.
— Сам лучше всех.
— Ну, и я так же.
Он распахнул перед ней заднюю дверь.
— В администрацию?
— Нет, Осип Савельич. Давай для начала в редакцию.
— В какую?..
— Давай в «Белоярские вести».
— А чего? — спросил любопытный Осип. — Вчера вроде не собиралась?
— Вчера не собиралась, а сегодня собралась.
— Нагоняй будешь давать?
Инна промолчала.
— Губернаторская дочь куда-то подевалась, — сообщил Осип. — Я сегодня утром машину мыл с Володькой, водителем Сергея Ильича Якушева. Так он говорит, вчера пропала с самого утра, и нет ее. А она не в себе.
— Что значит «не в себе»? — уточнила Инна, глядя в окно.
— Значит, умом девка тронулась от горя. Володька сказал, что они там считают, что она мать и… того.
— Чего?..
— Ну… того. Ты, Инна Васильевна, когда мы на Ленина были, не видала ее там? Дочку-то?
— Нет.
— А Володька говорит, Сергей Ильич за одну ночь аж поседел. Разговаривать не может.
— Он мне звонил утром, — отчеканила Инна, — и разговаривал вполне… успешно.
Осип посмотрел на нее в зеркало заднего вида и ничего не сказал.
Телефон зазвонил в кармане шубы, и Инна вытащила нагревшуюся трубку.
Звонил Юра. Он был озабочен изменениями в Иннином графике и слегка пенял ей, что не поставила его в известность.
Инна покаялась — по привычке все и всегда делать самой, она часто забывала о помощнике.
— Инна Васильевна, данные по газетам я собрал, как вы просили. Звонили из Приангарска, там какой-то фестиваль, спрашивали, будете вы или нет. Еще звонили из…
— А я должна?
— Что?
— Быть в Приангарске на фестивале?
Юра застеснялся и заюлил — наверное, наобещал чего-то, в известность ее не поставил и теперь хочет навести ее на решение, которое выгодно ему.
— Инна Васильевна, вообще-то мы посещаем такие мероприятия, и, как правило…
— Бросьте, Юра, — перебила Инна, — когда это мы посещали фестивали? Еще совещания какие-нибудь — я понимаю, а фестивали!..
— Инна Васильна, это хорошее мероприятие. Кстати, деньги на него дали хозяин лесопильного завода и председатель совета директоров тракторного.
Инна вздохнула.
— Вы хотите, чтобы я у них попросила и для нас?
— Ну, если это возможно… Кроме того, это вообще хороший повод, чтобы повстречаться с местным бизнесом.
На этих словах Инне все стало ясно.
Он наобещал кому-то ее присутствие — скорее всего, знакомство с ней понадобилось приангарским начальникам для того, чтобы заручиться ее поддержкой «в смысле прессы». Если Инна правильно все помнила, на весну там были назначены выборы. Кандидатам в местные приангарские цари, так же как и кандидатам в цари белоярские, непременно понадобятся журналисты, а они стоят дорого, особенно если покупать их в розницу, а не оптом.
Начальники решили оптом купить их у Инны — все-таки она была своя, с ней казалось проще договориться.
— Юра, — сказала она весело, — ничего у вас не выйдет. В Приангарск я сейчас не поеду. Если вы там кому-то что-то пообещали, позвоните и передоговоритесь на другое время, когда будет поспокойнее.
Юра молчал, и в молчании его было все на свете — насмешливое раскаяние, уважение к начальнице, что она так быстро и так правильно все поняла — не проведешь на мякине, даже если мякина «высшего сорта»! — и некоторая снисходительность, означавшая, что рано или поздно помощник все-таки заставит начальницу плясать под свою дудку!
Инна улыбнулась в свою телефонную трубку. Юра улыбнулся в свою.
— Когда вас ждать?
— Думаю, часа через полтора.
Главный редактор «Белоярских вестей» был чрезвычайно говорлив. Инна уповала на то, что в такой ранний час его не будет на месте и она быстро получит необходимые ей сведения.
«ЗГ» — вот кто интересовал ее больше всего.
Хотелось бы знать, имеют эти таинственные инициалы хоть какое-то отношение к тайне губернаторской смерти или она все придумала неправильно.
Осип плавненько причалил к «Белоярским вестям» и осведомился, ждать или провожать. Инна велела ждать.
По холодной лестнице со стенами, выкрашенными до половины зеленой масляной краской, она поднялась на второй этаж и потянула на себя скрипучую дверь. Застарелый табачный дух, смешанный с дешевыми духами и запахом кофе, витал в низком коридоре. Инна знала, что от этого духа в скором времени у нее непременно заболит голова — тяжко, на весь день.
