Он не ожидал ничего подобного. О чем она спрашивает? О должности?.. О ранге?..
— В качестве… первого зама, — пробормотал он растерянно. — Моего. Моего первого зама.
И опять в трубке что-то затрещало, как будто засмеялось ехидно.
Нет. Она все поняла неправильно — и про него, и про себя. Еще утром она ни за что не поверила бы, если кто-нибудь бы сказал ей, что сегодня днем перед въездом в тоннель Ястребов предложит ей должность первого заместителя губернатора.
А сейчас она никак не могла поверить в то, что собиралась сделать — отказаться.
— Инна?
— Да. Я здесь.
— Таких предложений не делают дважды, — вдруг сказал он, и она словно увидела, как он улыбнулся, — а я почему-то делаю, и уже во второй раз. Помнишь, однажды я уже предлагал тебе… себя и свою команду.
— Ты не предлагал себя.
— Что?!..
— Ничего, — проскрежетала она.
— Соглашайся, — попросил он, — давай. Пожалуйста.
— Почему?..
— Что — почему?
— Почему ты мне опять предлагаешь, если таких предложений не делают дважды?
Он помолчал. Все-таки она заставит его это сказать, чертова баба, без которой у него никак не получалось жить!..
— Потому что я тебя люблю, черт тебя побери, — выговорил он отчетливо. — Это я тоже должен повторить дважды?
— Ты меня…что?..
— Я тебя люблю, — повторил он очень громко. — Черт тебя побери.
— Тебя побери! — крикнула она в отчаянии.
— Прилетай. Пожалуйста. Ты… прилетишь?
— Ну, конечно. Как только… как только куплю билет.
— Я закажу тебе билет, — тоже закричал он. — Сегодня же! Поняла?!
— Поняла. Только мне нужно три.
— Что… три?
— Три билета. Мне нужно три билета на самолет. Со мной еще свекровь и водитель. Не могу же я их тут одних бросить!
Он помолчал. Соображать у него получалось плохо. Какая свекровь?! Какой водитель?!
— Инна, ты… точно вернешься?
— Точно, — сказала она и вытерла слезы. — Совершенно точно. Заказывай билеты. Почему ты не звонил так долго?!
— Потому что я тебя боюсь, — признался он, до смерти.
— Я тоже тебя люблю, — быстро сказала она, у нее больше не осталось сил. — Ты… подожди меня еще совсем немножко.
И отключила телефон.
Вокруг шумело, ревело и брызгалось. Она стояла в центре Садового кольца, в водовороте машин, перед взъездом в тоннель. Над тоннелем сияло желтое солнце, попадало в глаза.
Она распахнула дверь и плюхнулась на переднее сиденье.
Осип был бледен.
— Что случилось, Инна Васильевна?
Она посмотрела на него, прицелилась и крепко поцеловала его в щеку. Потом взялась обеими руками за щиток. Руки немного дрожали.
— Ничего. Мы возвращаемся в Белоярск.
— Когда?! — испуганно вскрикнул Осип.
— Сегодня. Или завтра. В общем, сейчас.
Осип помолчал.
— Он звонил, что ли?
— Он.
— Чего сказал?
— Сказал, что он меня любит.
— Ясненько, — подытожил Осип, — так и запишем, значит. Любит, значит.
Она засмеялась и покрепче ухватилась за щиток — на всякий случай.
— Он хороший мужик, — негромко сказал Осип, — отличный. Трудный, как все нормальные мужики, но отличный…
Он выключил аварийную сигнализацию, нажал на газ, машина тронулась потихоньку, и Осип пробормотал себе под нос с задумчивой досадой:
— Угораздило же меня, елки-палки, перед этим тоннелем остановиться! Может, не остановился бы, и не было бы ничего, в Москве бы остались… Пасха завтра, куличи, все такое… А ты, Инна Васильна, говоришь — справедливость жизни! Где она, эта справедливость? А?! Где?!
