— Ох, Господи, Джордж. Уоллес Бири только что получил стрелу в плечо. Я думаю, ему не выжить.
— Дек!
— Нет, Джон Уэйн оттаскивает его в безопасное место. Этот старый фильм такой бестолковый, но мне нравится. А вам?
— Вы слышали, что я сказал?
Фильм прервался рекламным роликом. Кинэн Уинн вылез из кабины бульдозера, снял каску и сообщил миру, что отшагал бы милю ради «Кэмела». Дек повернулся ко мне.
— Нет, должно быть, отвлекся.
Хитрый старый лис. Отвлекся он!
— Я сказал, что у них есть время подготовить эстрадный концерт. Сборную солянку. Песни, танцы, анекдоты, миниатюры.
— Все, кроме канкана? Или вы думаете, что без этого не обойтись?
— Не надо утрировать.
— Значит, получится водевиль. Мне всегда нравились водевили. «Спокойной ночи, миссис Калабас, где бы вы ни были» и все такое.
Он достал из кармана кардигана трубку, набил ее табаком «Принц Альберт», раскурил.
— Знаете, мы пытались сделать что-то подобное в «Грандже». Шоу называлось «Джодийское гулянье». В конце сороковых, правда, перестали. Людей это смущало, хотя никто прямо этого не говорил. И водевилем мы это не называли.
— О чем вы?
— Мы устраивали менестрель-шоу
[123]
, Джордж. В нем участвовали ковбои и работники с ферм. Все закрашивали лица черным, пели и танцевали, шутили, как им казалось, с негритянским выговором. Отталкивались, конечно, от «Амос и Энди»
[124]
.
Я захохотал.
— Кто-нибудь играл на банджо?
— Если на то пошло, пару раз наша нынешняя директриса.
— Эллен играла на банджо в менестрель-шоу?
— Осторожнее, вы начинаете говорить пятистопным ямбом. Это может привести к мании величия, партнер.
Я наклонился вперед.
— Расскажите мне одну из шуток.
Дек откашлялся, потом заговорил на два низких голоса:
— «Слушай, брат Тамбо, чё ты купил эту баночку вазелина? — Я подумал, она стоит сорока девяти центов!»
Он выжидающе посмотрел на меня, и я понял, что это юмор.
— Они смеялись? — Я боялся услышать ответ.
— Гоготали и требовали продолжения. А потом эти шутки долгие недели повторяли на площади. — Его лицо было серьезно, но глаза поблескивали рождественскими огнями. — Городок у нас маленький. Наши потребности в юморе очень скромные. Для нас пример раблезианского остроумия — слепой, поскользнувшийся на банановой шкурке.
Я задумался. По телику вновь показывали вестерн, но Дек утратил к нему всякий интерес. Наблюдал за мной.
— Такое может сработать и сейчас, — изрек я.
— Джордж, такое срабатывает всегда.
— И не обязательно становиться забавными чернокожими.
— Теперь так просто и не станешь, — улыбнулся Дек. — Может, в Луизиане или Алабаме, но не на дороге в Остин, который в «Грязь гералд» называют не иначе, как Комми-Сити. Однако вам эта идея не по нраву, верно?
— Да. Считайте, что у меня очень уж нежное сердце, но я нахожу ее отвратительной. Да и зачем нужен этот гуталин? Избитые шутки… парни в старых мешковатых костюмах с подложенными плечами… девушки в платьях до колен с оборочками и бахромой… С удовольствием посмотрю, как Майк Кослоу исполнит комический скетч…
— Все будут покатываться со смеха, — безапелляционно заявил Дек. — Очень хорошая идея. Жаль только, что у вас нет времени для ее реализации.
Я уже начал что-то говорить, когда меня осенило. Новая мысль сверкнула так же ярко, как и та, вызванная словами Айви Темплтон о том, что соседи напротив видят все, что происходит у нее в гостиной.
— Джордж? У вас отвисла челюсть. Вид хороший, но не аппетитный.
— Времени мне хватит. Если вы уговорите Элли Докерти на одно условие.
Он поднялся и выключил телевизор, не взглянув на экран, хотя сражение герцога Уэйна и индейцев на фоне ярко горящего форта Голливуд достигло кульминации.
— Какое?
Я его озвучил и тут же добавил:
— Мне надо поговорить с Сейди. Немедленно.
6
Поначалу она слушала с серьезным выражением лица. Потом начала улыбаться. Улыбка становилась все шире. А когда я поделился с ней идеей, которая пришла мне в голову по завершении нашего с Деком разговора, она меня обняла. Но этого ей не хватило — еще и запрыгнула на меня, обхватив ногами. В тот день швабра магическим образом исчезла.
— Блестяще! Ты гений! Напишешь сценарий?
— Естественно. Много времени это не займет. — Избитые шутки уже крутились в голове. Тренер Борман двадцать минут сосредоточенно смотрел на апельсиновый сок, потому что на банке было написано: «CONCENTRATE»
[125]
. У нашего пса хвост рос внутрь, и мы сделали ему рентген, чтобы узнать, виляет ли он им, когда радуется. Я летел на таком старом самолете, что на одной туалетной кабинке висела табличка «Орвил», а на другой «Уилбур»
[126]
. — Но мне потребуется помощь в другом. Прежде всего мне нужен продюсер. Я надеюсь, ты за это возьмешься.
— Конечно. — Она соскользнула на пол, прижимаясь ко мне всем телом. Юбка задралась, и — увы, лишь на мгновение — я увидел ее обнаженную ногу. Потом Сейди закружила по гостиной, нещадно дымя. Ударилась о кресло (в шестой или седьмой раз после того, как мы стали близки), удержалась на ногах, вроде бы не заметив контакта, хотя не вызывало сомнений, что к вечеру на голени проступит приличных размеров синяк.
— Если ты думаешь о шутках двадцатых годов, я могу попросить Джо Пит помочь с костюмами. — Джо возглавила кафедру домоводства после того, как Эллен Докерти назначили директором.
— Отлично.
— Большинство учениц, которые выбирают курсы этой кафедры, любят шить и… готовить. Джордж, нам придется кормить участников по вечерам, если репетиции будут затягиваться. А они будут, потому что мы очень уж припозднились с началом.
— Да, но только сандвичи.
— Нет, сделаем что-нибудь получше. И музыка! Нам понадобится музыка. На пластинках, потому что нашему оркестру такое не осилить.
