Странные вещи случаются с нами иногда в жизни. А мы даже не
замечаем, что происходит. Так, например, мы вдруг обнаруживаем, что были глухи
на одно ухо, ну, скажем, в течение получаса.
Джеймс Барри, “Питер Пэн”
* * *
День, обещавший так много, заканчивался плохо.
Катерина положила трубку, раскалившуюся от гневных выкриков
клиента, которому не понравилась статья, появившаяся с утра в “Коммерсанте”.
Изменить все равно уже ничего было нельзя, и Катерина едва удержалась от того,
чтобы не надерзить строптивому клиенту. Виноват на самом деле был его
собственный зам, не желавший учиться общению с прессой, а вовсе не агентство по
связям с общественностью, которое это интервью организовало.
Двадцать минут она уговаривала, убеждала, сыпала
комплиментами и клялась в вечной любви. Ничего не помогало. Клиент продолжал
бушевать, и к концу разговора Катерина чувствовала себя тряпкой, которой
вытерли пол, а потом засунули ее в угол, не забыв напоследок попинать ногами.
– Ох-хо-хо, – сказала Катерина и потерла глаза, уставшие от
контактных линз и табачного дыма.
Самое время тихонько, не привлекая высочайшего внимания
начальников, убраться восвояси. Она торопливо покидала в сумку пудреницу и
телефон и, сделав решительное и озабоченное лицо, чтобы всем окружающим сразу
было ясно, что она отправляется куда-то по сверхважным делам и при этом очень
спешит, двинулась в сторону лифтов.
Но не тут-то было.
– Катя! – радостно закричала из приемной генерального
секретарша Ирочка. – Как хорошо, что ты еще не ушла! Олег только что просил
тебя найти, я даже трубку сняла.
С протяжным стоном преступника, пойманного за руку в самый
ответственный момент, Катерина посмотрела в пустую кабину пришедшего лифта,
дождалась, когда закроются вожделенные двери, и только после этого поплелась к
генеральному.
– Что стряслось? – спросила она, едва войдя. Генеральный был
не один. Первый зам попивал кофе из большой белой кружки, сидя за столом
переговоров. Это не сулило ничего хорошего и могло означать только одно – они
настроены на долгую беседу.
Катерина стояла посреди кабинета, решив ни за что не
садиться. Может, если она будет стоять, они смилуются и отпустят ее домой?
– Садись, садись! – предложил генеральный, моментально
разгадавший ее маневр. – Садись и читай.
И он швырнул на стол тяжелую кожаную папку.
Второй начальник приглашающим жестом отодвинул кресло, и
Катерине ничего не оставалось, как покориться судьбе-злодейке.
– Что это? – спросила она уныло.
– Новый клиент! – ответил генеральный. – Кто?
– Открывай, – велел генеральный тоном Деда Мороза,
раздающего подарки, и многозначительно посмотрел на зама.
Катерина взяла со стола папку и некоторое время просто
держала ее в руках, не открывая. Она специально испытывала терпение обоих
начальников, которые сидели с такими самодовольными физиономиями, что не
потянуть время было просто невозможно. Катерина понимала, что они, очевидно,
поймали очень крупную рыбу, их ужимки и прыжки могли означать только это.
Она любила обоих начальников за неиссякаемый боевой задор,
бульдожью хватку, профессионализм и даже некоторое присутствие порядочности. По
крайней мере, с ней они оба всегда были очень милы.
– Ну ладно, Катерина, давай, не тяни, – наконец не вынес
младший начальник Саша Скворцов, – мы оценили твою выдержку и здоровый
скептицизм. Открывай.
Катерина вздохнула легонько и открыла папку.
– О господи, – пробормотала она, уставившись на большую
цветную фотографию. Начальники переглянулись, довольные произведенным эффектом.
Впрочем, иного они и не ожидали. Человек на фотографии на всех производил
одинаковое впечатление.
– Ну как? – Главный начальник Олег Приходченко хотел бурных
восторгов, а третье лицо компании и ее главная творческая сила что-то уж
слишком долго молчало, рассматривая фотографию и не перелистывая страниц.
Дело было сделано громадное – клиент, не просто
перспективный, а очень перспективный, вместе со своим миллионным бюджетом, был
у них в кармане, и только сам Приходченко знал, чего это стоило.
Катерина наконец оторвалась от созерцания фотографии и
устало заявила:
– Вы просто спятили. Оба. Где вы его взяли?
– Коммерческая тайна, – буркнул Саша Скворцов, поняв, что
никаких восторгов не предвидится. – А что тебя не устраивает, собственно? Мы
добыли заказчика, у которого одна машина стоит столько, сколько ты
зарабатываешь за десять лет. Ты его будешь вести. С нашей помощью, разумеется.
– Ну, разумеется, – усмехнулась Катерина.
– На его деньги мы будем жить всю жизнь, вместе со всей
нашей лавкой. – Саша, как специалист по связям с общественностью, гнул свое и
не давал сбить себя с толку ироничными замечаниями. – Так почему ты делаешь
кислое лицо?
Они так с ней церемонились, потому что знали – без нее они
не вытянут этого клиента. Да и никакого другого, даже значительно более
простого, не вытянут. Катерина соображала, как компьютер пятого поколения, и,
когда увлекалась, готова была работать день и ночь. Коммерческие вопросы они
решали без нее, а стратегические только после консультации с ней. Впервые в их
совместной работе они не спрашивали ее мнения, а ставили перед фактом, и
Катерине это не слишком нравилось.
– Я не делаю кислое лицо, – ответила она Скворцову. – Я
просто знаю, что мы ввязались в совершенно гиблое дело. Я все понимаю, и про
бюджет, и про перспективы, но я также понимаю, что работать с такого рода
личностями – это конец света.
И все замолчали. Катерина рассматривала фотографию.
Мужчина на ней выглядел мрачным и тяжелым, как танк “Т-34”
времен Отечественной войны. У него было неприятное лицо и взгляд людоеда из
детской сказки. Очки в тонкой золотой оправе смотрелись на его лице таким же
инородным телом, как бриллиантовая брошь на платье нищенки.
Какой-то продвинутый имиджмейкер подсказал, поняла Катерина,
чтобы облагородить резкое, почти уродливое лицо. Зря подсказал – очки
смотрелись смешно.
– Что ему нужно? – спросила Катерина, переворачивая
фотографию лицом вниз, смотреть на нее долго было невозможно, хотелось спрятать
глаза и отодвинуться.
– Все, – коротко ответил Приходченко. – Полный спектр услуг,
от начала до конца.
– Что это значит? – Катерина изучала первую страницу досье.
– Ты прочти сначала, – с легкой досадой посоветовал
Скворцов, – а потом все обсудим.
