– Будь здоров, Кир! – грянул приветственный вопль, и пиво, стремительно перекочевав из кружек в жаждущие рты, торжественно забулькало в нескольких десятках глоток.
Кир выпил вместе со всеми, с удовольствием отметив превосходный вкус и качество душистого медового напитка, быстренько наполнил свою кружку снова и встал.
– Северяне! Братья и родичи! – раздался его голос, и глаза пирующих немедленно обратились к нему. – Я не могу найти слов, чтобы сказать, как я горд тем, что нахожусь сейчас среди таких доблестных воителей, как вы. Нет для воина большей чести, чем оказаться среди товарищей по оружию и братьев по крови. Здесь и сейчас я клянусь Первым Пламенем и черным копьем Дангара, что, когда понадобится, я отдам свою жизнь за честь и славу рода Стромкильде! Пью за вас! Тоуру кильдера!
Стромкильде радостно заорали и с удовольствием снова приложились к своим кружкам. Сигвар одобрительно покивал, выругался и, грохнув от избытка чувств кулаком по столу, опрокинул в себя содержимое полупустого кувшина. Воспользовавшись паузой, Маркус пихнул Кира локтем.
– А что ты такое сказал, я не понял? Какой-то девиз?
– Я сказал: «Тоуру кильдера!» – ответил Кир. – На диалекте Стромкильде и Тормгарде это означает «Слава воинам».
Маркус посмотрел на своего друга, с удивлением отметив, что опять узнал о нем что-то новое: Кир, оказывается, еще и северные наречия знал будь здоров!
– Очень мило, – процедила Лила. – Осталось только дождаться, когда эти тупые свиньи догадаются выпить за прекрасную половину человечества. Впрочем, они, вероятно, почитают таковой своих лошадей.
– Потише, – предупредил ее Маркус, – эти ребята только кажутся такими веселыми и свойскими. Оскорбления они не снесут ни от кого. Не посмотрят, что ты девушка.
– Подумайте, какие благородные господа! – фыркнула Лила, но замолчала.
Глава 7
Маркусу было хорошо и легко. С любовью и нежностью глядя на бородатые физиономии гостеприимных хозяев, он время от времени пускал скупую мужскую слезу и, в очередной раз наполняя кружку пивом, возносил благодарность богам за то, что они одарили его таким счастьем и забросили его в эти холодные северные земли. Сейчас эти могучие воины были ему гораздо ближе, чем мать и отец, чем его младшие сестренки и кузен Титус. И уж совсем родным стал Маркусу его немногословный спутник. Он любил Кира как брата, как… как этого… в общем, он его любил. В голове молодого человека уже изрядно шумело, на лице помимо воли расплывалась сентиментальная улыбка, а пальцы уже с великим трудом удерживали дубовую кружку, которую он, в конце концов, благоразумно решил отставить в сторонку. Мутным взглядом посмотрев на крышку стола, Маркус медленно подтянул к себе пустое блюдо, в котором когда-то дожидался своей очереди жареный гусь, так же медленно положил на это блюдо голову и, закрыв тяжелые, словно гири, веки, мгновенно уснул.
– Ха! – ухмыльнулся Эйрик, подтолкнув локтем своего соседа. – А парень-то не такой уж и хилый!
– Ну, – поддакнул Эйрим, поглядев на умиротворенное лицо молодого человека, – я думал, он через час уже под стол свалится, ан нет: продержался целых шесть!
– Эй! – заорал Сигвар, роняя свою тяжеленную, словно бревно, лапищу на спину изрядно пьяного Кира. – А не хочешь ли еще чуток посоревноваться, племяш?
– Я внук, – проникновенно икнул тот, пытаясь отыскать что-то вроде истины на дне деревянной кружки.
– Один хрен, – отмахнулся мьельтир. – Говорю, еще посоревноваться не желаешь?
– Опять лбом стучаться? – невнятно спросил Кир.
Сигвар разразился хохотом.
– А славно вы тут оттопырились! – проревел он. – А, Гуннар?
От мощного удара по спине названный рухнул грудью на стол, угодив рожей в миску с моченой брусникой, и разразился бранью.
– Чирей тебе на задницу, Сигвар! Буду я спорить, коли…
– Да, да. – Сигвар уже не слушал родича, вновь повернувшись к своему южному внуку. – Так что, поучаствуешь?
– В чем? – буркнул в кружку внук.
– А за свиньей бегать!
Кир немедленно подавился и, выпучив глаза, принялся кашлять и отплевываться.
– ЧЕГО?! – придя в себя, забушевал он. – А может, мне еще и кроликов покормить?
– Ты чего разорался? Не хочешь – не надо, но вопить-то зачем? Так и скажи, что, мол, кишка тонка по-нашему позабавиться.
– Давай, давай! – подзадорила Кира Лила. – Тебе это развлечение сейчас как раз в пору будет.
Здоровенная лужа вязкой грязи, непонятно как сохранившейся при таком холоде, была огорожена деревянным заборчиком, за которым уже заключались многочисленные пари. Пошатываясь и в душе честя себя во все корки, Кир отворил калитку и вышел на середину грязевой арены. Перед глазами все плыло. Он потряс головой, крепко зажмурился, хлопнул себя пару раз по щекам и открыл глаза. Молодой северянин с жиденькими усиками и бородкой стоял перед ним и держал в руках крупного белого с черными пятнами поросенка, который визжал и извивался, пытаясь вырваться и удрать.
– Поймаешь – победил, – просто сказал юнец, широко улыбаясь.
Кир собрал всю волю в кулак и более или менее отчетливо спросил:
– А что мне за это будет?
– Ха, да что и всем: пиво! – засмеялся парнишка и вдруг безо всякого предупреждения выпустил свинушку. Кабанчик юркнул между ног южанина и, истерически взвизгивая, ринулся прочь, не понимая, что бежать, собственно говоря, некуда. Кир на мгновение впал в столбняк, потом, неожиданно для самого себя, заревел, как медведь, развернулся и, выставив руки, бросился за четвероногим толстячком.
Какое-то время поросенок бежал по прямой, и Кир, даже несмотря на то, что сам несколько раз едва не грохнулся, уже начал надеяться, что добыча будет принадлежать ему, но не тут-то было: «добыча» резко повернула в сторону, уходя от незадачливого охотника, и последний, попытавшись последовать ее примеру, не удержался на ногах и рухнул спиной в грязь. Зрители разразились хохотом, подбадривая поросенка и беззлобно насмехаясь над его преследователем.
– Дангар!!!
С яростным ревом Кир вскочил, разбрызгивая грязь во все стороны, и ринулся за поросенком, который с хрюканьем, едва не падая на поворотах, кругами носился по этому своеобразному ристалищу. Завидев несущегося к нему воина, зверек завизжал и, взрывая копытцами коричнево-черное месиво, бросился удирать, только хвостик мелькнул на пятнистой заднице. Южанин, скользя и изрыгая ругательства, затопал к нему, спотыкаясь через каждые два шага. Несколько раз ему даже удавалось догнать вопящее животное, но в последний момент тому всегда удавалось увернуться, и воин снова летел в холодную жижу.
Поднимаясь на ноги в седьмой или восьмой раз, Кир решил сменить тактику и теперь, едва завидев, что поросенок собирается повернуть, он зачерпывал ногой побольше вязкой и тягучей массы, хлюпавшей под ногами, и пинком отправлял ее прямо в жертву преследования, отчего та пугалась и на какое-то мгновение теряла ориентацию. Вопя и швыряясь грязью, Кир наконец-то умудрился загнать поросенка почти в самый угол. Торжествующе закричав, он прыгнул на него, но мелкое копытное внезапно повернулось к преследовавшему его человеку задом, юркнуло в проем в ограде, пролезло меж ног опешивших от удивления северян и с визгом бросилось наутек. Ну а бывший предводитель Черной Армии снова нырнул физиономией в грязь. Через небольшую паузу сами небеса задрожали и едва не обрушились вниз от громогласного хохота, неудержимо рвавшегося наружу из десятков хриплых глоток.
