— Ой ли? — спросил Беллофрейн.
Шолли-Стром направил арбалет на Ринию.
— Тащи сюда книгу, или я стреляю, — сказал он.
Девушка подошла к лошади Сенегарда и взглянула на лежавшего рядом эльфа. На голове у него зияла кровоточащая рана, снег вокруг был розовым. У Ринии глаза наполнились слезами. Стараясь больше не смотреть в сторону Сенегарда, она достала из седельной сумки книгу и вернулась к остальным.
— Молодец, — похвалил Шолли-Стром. — Теперь положи её на землю. Хорошо. Отойдите назад. Ещё! — Баргустанец угрожающе повёл арбалетами.
Когда Орманар, Беллофрейн, Риния и Доргель отступили на несколько шагов, Шолли-Стром подошёл к книге, присел, положил один арбалет на снег, поднял фолиант и, зажав его под мышкой, снова взял оружие.
— А теперь сними с Сенегарда ключ, — сказал он Ринии.
— Да пошёл ты! — выдохнула девушка.
— Очень жаль. — Шолли-Стром недобро улыбнулся и навёл на неё арбалет.
— Врассыпную! — крикнул Доргель, изо всех сил толкая Ринию. Девушка полетела в снег, тяжёлый болт просвистел в дюйме от её плеча, а Орманар, Беллофрейн и Доргель бросились в разные стороны. Шолли-Стром поднял второй арбалет, отчего книга упала на снег, и прицелился в мага, видимо, сочтя его самым опасным.
В этот миг его ударила в лоб небольшая булава. Баргустанец покачнулся, глаза его закатились, и он начал заваливаться на спину. Палец судорожно сжался, спустив тетиву, и болт улетел в небо.
Орманар, Беллофрейн и Риния, ещё толком не поняв, что случилось, бросились к Шолли-Строму, выхватывая оружие, но, когда они подбежали, баргустанец был уже не опасен: он лежал, раскинув руки, и изо лба хлестала кровь.
— Мёртв? — спросил Доргель, приставив на всякий случай клинок к шее поверженного.
Орманар приложил пальцы к артерии.
— Нет, — сказал он через несколько секунд. — Жив.
— Что вообще случилось? — спросил Беллофрейн.
Тут все заметили лежавшую в паре футов булаву и почти одновременно обернулись. На лицах друзей отразилась радость: держась за седло, возле своей лошади стоял Сенегард, зажимая рукой рану на голове.
— Не трогайте его! — крикнул он тихо. — Только свяжите.
Риния, Орманар и Беллофрейн бросились к нему, только Доргель, сделав над собой усилие, остался на всякий случай рядом с Шолли-Стромом.
Маг выхватил из сумки бинты и склянки с дезинфицирующими и целебными составами и, усадив эльфа, принялся обрабатывать рану.
— Что с ним? — спросил Сенегард, кивнув в сторону баргустанца.
— Жив пока, — сказал Беллофрейн.
— Нужно его допросить.
— Успеем. Сначала займёмся тобой.
— Череп цел? — спросил Сенегард Орманара. — Я чувствую себя так, словно мне вышибли мозги.
— Почти так и было, — усмехнулся волшебник, накладывая бинты. — Тебе повезло. Только не уверен, что ты сможешь ехать верхом.
— Ничего, оклемаюсь. Приведите в чувство Шолли- Строма.
Орманар в последний раз осмотрел повязку, дал Сенегарду выпить каких-то укрепляющих зелий и пошёл к баргустанцу. Тот по-прежнему был без сознания. Доргель уже успел связать ему руки и ноги. Маг остановил кровь, промыл рану и наложил повязки. Потом достал пузырёк с мелкими бурыми кристалликами, открыл и поднёс к носу Шолли-Строма. Баргустанец несколько секунд вдыхал шедший из склянки запах, потом его веки вздрогнули, голова дёрнулась, и он застонал. Ещё через пару мгновений он с трудом открыл глаза.
— Слышишь меня? — спросил волшебник.
Шолли-Стром посмотрел на него.
— Что это было? — спросил он едва слышно. — Колдовство?
— Нет, приятель. Ты плохо бросил булаву.
— Эльф?
Орманар кивнул.
— Проклятье! — баргустанец нервно рассмеялся. — Этот парень слишком живуч.
Маг обернулся и крикнул остальным, что Шолли-Стром очнулся. Когда Сенегард, Риния и Беллофрейн подошли, баргустанец скривился в ухмылке.
— Вот так обернулось, — сказал он, прикрыв на секунду глаза. — Хотите кое-что узнать, да?
— Именно так, — подтвердил Беллофрейн, садясь на корточки. — Будешь говорить?
— Почему нет? Разве мы не друзья? — Шолли- Стром рассмеялся и тут же сморщился от боли. — Ладно, кроме шуток. Я понимаю, что мне не жить, так что мог бы и не распускать язык, но ведь это ничего не изменит. Думаю, вы уже обо всем догадались.
— В общем-то, догадываться не о чём, — сказал Сенегард. — Ты сам себя выдал.
— Это верно. Но ждать было нечего. Я должен был отобрать у вас книгу.
— Ты из Каргадана?
— Нет, я родился в Баргустане. Попал к колдунам случайно, ещё в детстве. Мой отец служил наёмником в Гулиштане. Там я познакомился с культом Гремма и вступил в ряды его аколитов. Меня не обучали колдовству — я пошёл по другой части, военной. Был охранником пирамиды, сделал карьеру. Получил звание «посланника». Так в Каргадане называют аколитов, которые выполняют особо важные поручения жрецов. Когда отец решил вернуться в Баргустан, я остался. Он меня не неволил: на моей родине считают, что каждый сам выбирает себе дорогу. И вот я здесь. — Шолли-Стром замолчал, глядя в небо. — Могу я попросить воды?
Орманар поднес к его губам фляжку, и баргустанеп сделал пару маленьких глотков.
— Ты помог Ринии сбежать из Каргадана? — спросил Сенегард.
Шолли-Стром кивнул.
— Люди этого болвана Эристера слишком ретиво взялись за дело. Они не знали, что побег подстроен. Пришлось немного задержать их.
— А та сцена, которую ты разыграл в пустыне, когда мы думали, что освободили тебя?
Шолли-Стром улыбнулся.
— Модегран был не так уж плох, — сказал он. — Конечно, старикан действительно прикончил своего компаньона, но не он навёл кочевников на караван. Они действовали по моему приказу. У каргаданских магов большие связи и много золота.
— Ты сообщал им о наших передвижениях? — спросил эльф.
— Об этом я промолчу, — отозвался Шолли-Стром.
— Думаешь, медальон ещё у Ринии? — улыбнулся Сенегард.
Баргустанец перевел на него недоверчивый взгляд.
— Мы избавились от него, — сказал эльф. — Так что можешь говорить, это ничего не изменит.
— Ты догадался? — спросил Шолли-Стром.
Сенегард кивнул.
— Что ж, лучше поздно, чем никогда. Ладно, признаю: медальон подсунули Ринии в Сафире. Он навёл на след и меня, и Железного Охотника.
— Почему твои хозяева послали голема за Ринией? — спросил Орманар. — Неужели её смерть так важна? Разве она уже не выполнила свою миссию в Сафире? Кстати, что ты знаешь об этом?
