Книга Ледобой, страница 47. Автор книги Азамат Козаев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ледобой»

Cтраница 47

– Не ходите, – прошептал полуночник, на чьих руках умер незадачливый ловчий. По губам прочитал, искаженным болью. – Не ходите!

Яростный рев прокатился по всему становищу. Брюнсдюр, еле-еле отошедший от страшной раны, опирался на помощников, задумчиво глядел в лес и хмурил брови. Не очень удачный год.

Безрод не оставлял пришельцев без внимания ни единого дня. Обо всем знал. Знал, как устраивали засаду на утро очередного приступа. Усмехнулся и перестрелял засадных, ровно куропаток. Подождал, пока схоронятся на оговоренные места и прибил к земле стрелами. А когда с оглядкой ушли на приступ, обезлюдил еще три маленьких стана.

Оттниры пробовали вырубить деревья вокруг стана, отодвинуть лесные пределы подальше, вглубь, но двенадцать лесорубов нашли свою погибель, не успев и разу ударить топорами. И что делать дальше полуночники не знали, лес охватывал становище со всех сторон, кольцом. Незваные гости оказались меж двух огней, отодвинь становище подальше от леса – как раз подойдешь на прицельную дальность к стенам.

Как-то в сумерках люди Безрода подожгли несколько шатров и снимали выбегавших оттниров, словно поднятых зайцев. Еще раньше перестреляли в становище всех собак, а на открытое место и носа не казали. Лишь издевательски хохотали. А Безрод из лесной глухомани на сон грядущий каждую ночь заводил оттнирскую колыбельную. Мол, спи, малыш, засыпай, вот вырастешь – станешь большим и сильным, как отец… Полуночники спать перестали. Когда подожгут шатры после колыбельной, когда нет, вот и вскакивали на каждый шорох-треск. Брюнсдюр хмурился. Узнал и голос и песнотворца. Вырастай малыш, станешь большим и сильным как отец… и так же погибнешь под стрелой глубоко в ночи… Неудачный год. И были бы хоть ворота, снеся которые, мог на плечах своих людей ворваться в город! Так нет же! К воротам вел только мосток через реку, и тот разнесли. Даже на поединки людей спускали в люльке со стены, и забирали так же. А река перед воротами широка!

И одним прекрасным утром оттниры взглянули друг на друга, и ровно глаза открылись. Того рядом нет, этот почил, тот слег. Без малого две тысячи воев сошли на берег с ладей, и теперь едва семь-восемь сотен посмотрели друг на друга в угаре злобы и будто отрезвели…


– Откупайся, Отвада-князь. Уйду, – как-то студеным утром крикнул Брюнсдюр, встав под стенами. – Только дни даром с тобою считаем.

– А чего же, Брюнсдюр-ангенн? Никак надоело?

– Скучно.

– А сколько хочешь?

– По мерному рублю золотом со двора, по два с меча.

– Не-е-е! Не пойдет! По мечу с рубля!

Ангенн оттниров лишь зловеще нахмурился.

– И когда дашь?

– Если доживешь, через день.

Брюнсдюр кивнул и отошел.


Безрод оглядел лесное воинство и нахмурился. Через день станется рубка, да такая, что победа сравняется в цене с поражением. Но и теперь на две-три сотни полуночник перевесит. Дело поправимое, один дружный перестрел уравняет силы. Только был бы он, этот перестрел. Сивый правил меч и поглядывал по сторонам. Хотели открытую сечу, горячие головы? Получите.

– Чего, воевода, напрягся, ровно лучная тетива? – Моряй сел поближе.

– А кто из парней женился, ну тогда, аккурат перед самым полуночником? – неожиданно спросил Безрод и усмехнулся.

– Кто? Да я!

– Красивая девка?

– Есть красивее. А по мне лучше не надо.

Сивый кивнул. Заведомо есть.

– А сам чего же?

Безрод ухмыльнулся. А ничего! Девки только глянут в душу одним глазком, в страхе убегают. Баба, она ведь жизнь дает, все за версту чует, ровно волк. У самого внутри такое… слов еще не придумали. Темно, холодно, страшно.

– Ты это… – Моряй замялся, глаза потупил. – Ну… в общем…

– Чего язык узлами вяжешь! Толком говори!

– Парни болтают, как одолеем оттниров, дескать, уйдешь. Так, или брешут?

Сивый уткнулся в меч.

– Да.

– Оставишь нас?

– Надоело. – Буркнул и тряхнул головой. – В глухомани осяду, на земле. Охотой проживу. Надоело воевать. Устал.

– Парни с тобой хотят уйти.

– Куда? – ухмыльнулся Безрод. – Вы княжья дружина. Не моя. Вожу вас пока кругом лихо, а как станет тихо, вернетесь в дружинную избу. Не бывает в одной дружине двух воевод. Вы присягали Отваде и водить вас – Перегужу.

– Мир поглядеть охота.

– По своим делам уйду. Вам же ратную заботу дальше нести.

– А в Торжище Великое зачем снаряжался?

– Все тебе и скажи. – Сивый ухмыльнулся. – Дело.

– Парни тебе верят. Пойдут за тобой даже один–вдесятеро. Останься.

– Уйду.

– Останься.

– Да кто я вам, княжьим воям? – буркнул Сивый. – Не отец, не мать, не сват, не брат, без роду, без племени, может темного семени, ни матери, ни отца у ничейного молодца ! Не пойму, что с вами сталось? То со свету сживали, то на руках готовы носить!

– Я скажу, что сталось, – встрял подошедший Щелк. – Ты нам былое вернул! Была большая дружина князя, была и малая княжича. Будто снова за княжичем идем, да не идем – летим. А что со свету сживали, так дураки были! Кому хочешь крикнем, что дураки. Глотку за тебя перегрызем. Не держи зла, воевода. Хочу на тот свет уйти твоим воем. Чую недолго осталось.

– Чует волк ягненка, – буркнул Сивый. – Нечего тризновать себя раньше урочного! – Простишь?

Безрод покачал головой.

– Простил бы, да не знаю как. Зла не держу.

– Останься.

– Да, послушайте же меня! – рявкнул Безрод, вскидываясь на ноги. – Послушайте меня, храбрецы!

Подтянулись остальные, окружили.

– Перед богами присягал быть вашим воеводой, и слово мое крепко. А как в сечу уйдем, сколько нас назад вернется? Хорошо, если четверть. Гляжу на вас и не знаю, под кем тризный огонь запалю! Может быть, подо мной запалите. Кого стану водить после рубки? Двоих? Троих?

Молчали. Правда жестока и тяжела. Сивый оглядел дружинных. Память осталась, а зло ушло. Все. Перегорело. Только горечь и грусть пеплом порхают в душе. А когда мрачные вои разошлись, к Безроду подсел Стюжень.

– Я все думаю… значит, не помнишь ни отца, ни матери?

Безрод кивнул. Волочек рассказывал, что его нашел дружинный Хадсе в самую длинную ночь, в самый лютый мороз. Тогда неведомо откуда на заставу налетела короткая летняя гроза, и землю били молнии. Хадсе заплутал и даже с жизнью простился, но неожиданно жизнь и нашел. Забрел в скальную пещеру и в ней наткнулся на малыша, русенького, крохотного, вот только русые волосенки уже била ранняя проседь. Рядом лежало тело женщины, видать не успела опростаться, как отпустила душу. Не нашли потом той пещерки. Как ни искали. И как баба попала на остров – тоже не узнали.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация