– Может, лучше зажигающую? Или замораживающую? Или пулеметно-зенитную? Жаль, нельзя использовать все сразу!
– Нет, только не это! – застонала коробка. – Не лишайте меня тела! Не хочу в Тартар!
Удерживая Корнелия, Эссиорх положил ладонь на флейту.
– Тогда помоги нам! Мне нужен Шохус, шестирукий суккуб! Врать не пытайся: на коробке руна определения честности.
Та притихла, взвешивая все «за» и «против». Потом торопливо сказала:
– Не знаю никакого Шохуса!
– Жаль, – вздохнул Эссиорх. – А я думал дать тебе шанс. Начинай, Корнелий! Погоди, Улита, не суйся! Лучше вообще отойди! Он вечно мажет с первой маголодии!
– Стойте! – завопила коробка. – Я вспомнил! Только отпустите! Я знаю, где он!
– Где?
– Соляной двор. Кто-то из наших говорил, что однажды видел там многорукого суккуба! Вы же никому не скажете, что это я его сдал?
Эссиорх нахмурился.
– Сочини что-нибудь убедительнее! Соляного двора не существует уже лет триста.
– Да-да-да! Сверху давно все застроено, но остались погреба и подвалы. Дом № 1 по Солянке и дом № 6 по Сретенскому бульвару. Семь дворов-колодцев! Шестнадцать подъездов, нагромождение черных лестниц! Бесконечные коридоры! Самое бестолковое и громоздкое строение в Москве! Я приходил туда на свидания… Или приходила… не помню, с кем тогда встречалось!
Волнуясь, суккубы всегда переходят на средний род. Хранитель задумчиво посмотрел на коробку. Контуры руны честности сияли ярко и ровно.
– Корнелий, бери с той стороны! – велел он.
– Вы обещали меня отпустить! – заголосил Гаулялий.
– Это ты себе обещал, но так и быть. Улита, открой окно!.. Отпускаем на счет «три»!
Задев углом подоконник, коробка вылетела наружу. Пока она не ударилась об асфальт, Гаулялий продолжал вопить. Выскочил из разорвавшейся коробки и сердито, как готовящаяся взлететь индейка, размахивая ручками, куда-то умчался.
– Истериограф какой-то! Ненавижу мужиков, которые ведут себя, как тетки! – заявил связной света.
– Ку-ку, Вася! В равной степени его можно назвать теткой, которая ведет себя, как мужик! – фыркнула Улита.
Эссиорх подошел к шкафу и, с трудом открыв его (мешали грудой наваленные по обе стороны шкафа вещи), выудил укороченную бейсбольную биту. Прокрутил ее в руке и остался доволен.
– Я скоро вернусь, – сказал он.
– Ты куда? К Шохусу? – спросил Корнелий.
– Нет. Только на стадион и обратно.
– Мячик не забудь с собой взять! – сладко улыбаясь, сказала бывшая ведьма.
Немного погодя Корнелий и Варвара вышли на улицу. Хранитель неторопливо отстегивал мотоцикл.
– Может, лучше телепортировать? Опасно время терять. Вдруг Гаулялий предупредит Шохуса? – забеспокоился Корнелий.
– Нет. Они терпеть друг друга не могут. Шохус не простил бы ему, что он запалил хорошее оборудованное место. Накапал бы Лигулу… Нет, суккуб будет помалкивать! – уверенно сказал Эссиорх.
Он уже выезжал со двора, когда сзади на седло мотоцикла запрыгнул кто-то еще и обхватил его руками за пояс. Уверенный, что это Корнелий, хранитель не обратил на это особого внимания, решив турнуть его чуть позже.
– Биту держи! Чего-то я не додумался рюкзак взять! – велел ему Эссиорх, вслепую передавая биту через плечо. Тот взял биту, причем сделал это молча и без пререканий, что для него было довольно нетипично.
Мотоциклу не страшны пробки, и вскоре они были уже на Солянке. Огромный, бестолково построенный доходный дом, смешавший в себе все стили, со множеством окон и случайной лепниной на стенах, его мало заинтересовал. Ему нужен был не дом, а то, что под ним.
Глазами Эссиорх уже искал люки.
– Биту давай! И чеши отсюда! – велел он, вслепую протягивая руку.
– Держи! А чесаться сам будешь! – последовал ответ.
Хранитель резко повернулся – перед ним стояла Варвара.
Подходящий люк Эссиорх обнаружил минуты через две и стал простукивать его битой, соображая, чем можно поддеть, чтобы открыть. Стал подковыривать ножом – сломал кончик лезвия. Использовать магию не решался. Магию Шохус ощутит сразу и исчезнет. Стреляный воробей.
Варвара стояла рядом, сунув руки в карманы. Хранителя это раздражало.
– Помогла бы! – сказал он.
– А толку? О трубы пузо греть? Еще не зима!
– Я ищу лаз.
Варвара метко плюнула на люк. Не плюнула, цикнула.
– Этот, что ли? Это не то! Просто коллектор. Лаз должен быть где-то там.
Эссиорх внимательно посмотрел на нее.
– Откуда знаешь? Ты здесь была?
– Нет. Но один из моих приятелей был. Тут лучше с водостоков начинать. Это ж центр.
– Ну ищи! – сказал он.
Варвара не тронулась с места.
– Я найду. Только условие: иду с тобой! – сказала она.
Хранитель вздохнул. Корнелия он не взял бы ни за какие коврижки, но Варваре, кажется, доверять можно.
– Идет! Только вперед не суйся!
Чутье не обмануло Варвару. Решетка водостока обнаружилась неподалеку от арки, там, где углы громоздких крыш сходились в одну точку. Надеясь, что она не окажется вмурованной, Эссиорх потянул ее за край. Решетка чавкнула и поддалась. Некоторое время они ползли на четвереньках по чему-то склизкому.
– Надо было фонарь взять! Как-то я не подумал! – пожалел Эссиорх.
Рядом вспыхнул луч. Поморгал и сузился. Варвара надела налобник и теперь настраивала его. Еще десяток метров, и вытянутая ладонь хранителя нашарила пустоту. Вниз уходила шахта. Проверяя ногой скобы, он стал спускаться. Варвара лезла за ним. С каждым метром они все глубже погружались в сырость.
– Тридцать два… тридцать три… – Эссиорх зачем-то считал перехваты.
Он чуть замешкался, и Варвара, чей луч скользил по шахте чуть выше, наступила ему на руку. Эссиорх выронил биту и долго слушал, как она падает, задевая ржавые скобы. Спуск продолжался. Шахта, поначалу четырехугольная, заметно круглела и расширялась. Щелкнув зажигалкой, хранитель увидел, что кирпич тут уже не красный, а рыжий, плотный, местами клейменный.
«КЗ б. П-хъ 1855».
Скобы сохранились много хуже. Съеденные ржавчиной, они паралично тряслись, и был уже случай, когда у одной, на которую Эссиорх поставил ногу, обломился край. Он никогда раньше не слышал, чтобы железо трескалось с сухим звуком, как баранка.
«Еще чуть-чуть, и, если дна не будет, лезем обратно. Не стоило все же девчонку брать!» – решил Эссиорх.
Он пошарил по карманам, но ничего подходящего, что можно было бы поджечь и бросить вниз, не обнаружил. Попытался поджечь ярлык от спортивной куртки, но тот не горел, а только плавился. К тому же держать его приходилось в зубах, иначе пришлось бы выпустить скобу. И снова полезли.
