«Если я еще Трехкопейная дева, а не новый менагер некроотдела», – подумала она.
Хаара как-то по-особенному, с внимательным прищуром, разглядывала ее. Затем сказала:
– На твоем месте я узнала бы о ней больше!
Ирка вздрогнула, испугавшись, что ее мысли прочли.
– О ком?
– О хозяйке этого вот, – Хаара пальцем показала на ее ноги. – Изредка случаются интересные подсказки.
– Вы что-то знаете? – жадно спросила Ирка.
Валькирия медленно покачала головой.
– Назови это профессиональной интуицией! Ничего случайного нет, а раз так, со временем учишься ориентироваться в неслучайном.
Озвучив эту мудрую вещь, валькирия разящего копья упростилась, почесала нос и отправилась смотреть посудомойку.
Глава 16
Покоренная Троя папы Игоря
Зверь мартихор водится в Индии: он шерстью красен, телом как лев, но лицо у него человеческое, только зубы растут в три ряда и острые, как у собаки. Хвост у него длинный, а на хвосте растут острые жала, как у скорпиона, каждое длиной в четыре ладони, а толщиной в тростниковый стебель. Он их мечет хвостом, как стрелы, и они лишь одним уколом убивают всех людей и зверей, кроме слона. Бегает мартихор быстрей оленя, а ревет, как труба. Этого зверя видел Ктесий, греческий врач персидского царя Артаксеркса, на которого ходили десять тысяч греков.
Из книги Михаила Гаспарова «Занимательная Греция»
Меф бродил по комнате в общежитии озеленителей и охотился за уцелевшими вещами Дафны. Он упрятывал их, засовывал куда придется, выбрасывал, а они снова вылезали. И так день за днем. Казалось бы, от всего избавился, а тут вдруг из стаканчика в ванной выпрыгнет ее зубная щетка или в барабане стиралки обнаружится застрявший носок.
Вот и сегодня ему вздумалось полить цветы, удивительным образом живые еще, потому что он изредка сливал в них недопитый чай, и за горшками обнаружилась вдруг расческа – да не какая-нибудь маленькая, а здоровенная, похожая на ежа.
Некоторое время Мефодий сердито смотрел на нее, а потом схватил и стал заталкивать под диван. Та не пролезала из-за толстой ручки, но Меф все равно ухитрился это сделать, хотя и услышал в последний момент треск пластмассы. Он удовлетворенно улыбнулся, зная, что нашел могилу для расчески, но в этот момент диван стремительно взмыл под потолок. Изумленный Буслаев повис на нем, и тот медленно опустился под тяжестью парня. Однако стоило Мефу отступить, как диван вновь взлетел, кренясь правым боком.
Сообразив, что в расческе таилась воздушная магия, высвободившаяся, когда треснула ручка, Меф уселся на диван и стал размышлять, что делать дальше. Однако додумать не дали – дверь вдруг слетела с петель и, опрокинув письменный стол, врезалась в стену. В комнату ввалились Прасковья, Шилов и Зигя, который буксировал на веревочке игрушечный грузовик. На бледных скулах Прасковьи подковами лежал румянец. На ней были растянутая майка с цветочными узорами – явный секонд из Турции – и джинсы, украшенные стразами, стоимостью с небольшую квартиру в Подмосковье.
Шилов подталкивал перед собой озеленителя – одного из тех, кто занимался выбиванием долгов. Тот был вдвое шире Шилова в плечах, похож на гориллу и злобен, однако шел на цыпочках, с вытаращенными глазами и напряженным лицом, подчиняясь мудреному залому кисти. Что-то подсказывало Мефу, что озеленитель пойман на лестнице секунд десять назад.
– Стучать надо! – сказал Буслаев.
– Папуля! Я стучаль! – жалобно сказал младенец Зигя, ища глазами, куда упала дверь.
Меф выпустил рукоять спаты. Он уже разобрался, что это был обычный дружеский визит. Насколько можно ожидать дружественности от тартарианцев.
– Что твоему свету от нас надо? А? – визгливо спросил озеленитель. Меф понял, зачем его прихватили с собой. Как рупор для Прасковьи, поскольку лишний раз использовать Зигю она жалела.
– И что моему свету от вас надо? – устало спросил он.
Не так давно Мефодий обнаружил, что отвечать вопросом на вопрос – самая выгодная тактика. Собеседник проговаривается, а ты нет. Шилов задиристо оглянулся на рукоять меча.
– А ну встать! – заорал он на Мефа, двумя ногами заскакивая на диван.
– Ты уверен, что этого хочешь? – уточнил Буслаев, с вежливым вниманием разглядывая его ноги.
– Встать!!!
– Ну сам попросил, – ответил он и встал с покорным вздохом.
Рассчитал верно. Шилов был легче его. Секунду спустя он уже барахтался, прижатый диваном к потолку, и пытался выхватить меч.
Оставленный без присмотра озеленитель начал приходить в себя. Прасковья, заметив это, щелкнула пальцами. Тот застыл, как суслик, со сложенными на животе ручками.
– Твой свет пытался нас убить! Исподтишка! – повторил он.
Меф с сомнением цокнул языком.
– Когда?
– Четверть часа назад. Нас обстреляли маголодиями!
– Как-то плохо обстреляли.
– Плохо?!
– Ну да. Вы оба живы, – Меф знал возможности маголодий света. Были среди них и такие, которые перебросили бы автобус через девятиэтажный дом.
Шилов наконец закончил потрошить мечом диван и обрушился вниз, злобный, как сорок тысяч ос. Меф дальновидно укрылся за Зигю, зная, что его Шилов трогать не будет.
– Ты сам попросил встать! – на всякий случай напомнил он.
– Так, значит, не нападал? Ты слепой? Мы оба ранены! – Шилов ткнул пальцем в скулу, на которой подсыхал узкий порез.
У Прасковьи похожая ссадина была чуть ниже локтя. Меф вспомнил подвал в Острогоново и призрака, атаковавшего его оружием, которое было в списке Арея. А ведь там же были и флейты…
– А Зигя, конечно, не ранен, хотя мишень огромная, – сказал Буслаев задумчиво.
Нос Шилова побелел на месте перелома.
– К чему ты клонишь?
– Наверняка одна флейта была очень длинной. А другая или боялась мокрых рук, или состояла из многих трубочек.
– А-а! Так ты знал и молчал? Я тебя прикончу! – взревел Шилов, кидаясь к нему.
Спасая папочку, Зигя поймал Шилова в объятия, оторвав его от пола.
– Витя! Папочка! Папочка! Витя! – забормотал он в ужасе как ребенок, при котором ссорятся самые дорогие его люди на земле – родители.
– Отпусти! Я его убью!
Меф молча показал забинтованный палец.
– Третья несерьезная рана, нанесенная серьезным оружием, – сказал он.
Соображал Шилов быстро. Кто медленно соображает – не выживет в Большой Пустыне. Он перестал барахтаться, и Зигя осторожно опустил его на пол.
– Говори!
– Пока рано. Возможно, вскоре – не сегодня, а когда позову! – вы пойдете со мной. Не исключено, что придется сражаться, – сказал Меф.
