В окнах домов, красивых, как елочные украшения, загорались живые огоньки, подчеркивающие сказочность этого места намного сильнее, чем электрический свет.
— Андрей, зачем вам это?
— Что — это? — удивленно спросил Корчак, понимая, что его хотят вытянуть на откровенность.
— Борьба.
— Если честно, уже не знаю, хотелось бы ответить, как Портос: «Дерусь, потому что дерусь», — но, увы, это не так.
На некоторое время они оба замолчали: Андрей думал о том, насколько искренними были его слова и почему он вообще откровенничает с этим человеком. Смерть Наташи что-то сломала в его душе. Андрей даже не думал, что там еще осталось чему ломаться, но, видно, ошибался. Он понял, насколько глупо и эгоистично вел себя весь поход. Жизнь ведь действительно продолжается, и не потому что он еще дышит, а потому, что рядом с ним кто-то по-прежнему умирает. Раньше Андрей думал, что члены отряда ему безразличны, но то, что он почувствовал, глядя на мертвую девушку, говорило об обратном. А ведь еще была Света — практически ребенок, которого два оголтелых фанатика затащили к черту на рога.
— Гена, а где наш командир и девочка?
— С командиром все в порядке. Фрау Эльза говорит, что кризис миновал, он поправится. За девочку не беспокойтесь, вокруг нее буквально хороводы водят. Австрийцы только кажутся холодными и отстраненными, они очень любят детей и способны на отзывчивость. А насчет вашего следующего вопроса — да, я могу оставить девочку у нас и позабочусь о ней. Она будет участвовать в жеребьевке, но только через пару лет и на общем основании. Вопреки подозрениям вашего коллеги, никто не собирается использовать ее как жертву на замену нашим женщинам.
— Спасибо, вы правы, я собирался попросить именно об этом.
Они опять некоторое время молча шли по чисто выметенной дорожке между благоухающими клумбами. Улица постепенно изгибалась и выходила в небольшой скверик. Хельмут указал на лавочку, и собеседники присели. Андрей по-прежнему рассматривал город, и словно в награду за его восторг на улице появился настоящий фонарщик, как в сказке Андерсена. Пожилой мужчина нес на плече лестницу, а в его левой руке раскачивался закрытый стеклами керосиновый фонарь. Фонарщик приставил к столбу лестницу и кряхтя полез наверх.
— Встречный вопрос, Гена. Зачем было помогать нам? Ведь вижу, что вы не понимаете ни наших целей, ни мотивов…
— Да, не понимаю, — ответил бургомистр, вздохнул и продолжил: — Знаете, меня всегда бесило то, как гордые мужчины уходят в безнадежный бой, оставляя на моих плечах своих женщин и детей. Я понимаю героизм на войне, когда смертью можно что-то решить, а здесь… — Гена некоторое время молчал, справляясь с чувствами. — Эти смерти ничего не меняют, но женщины продолжают плакать в платочек и с восхищением смотреть на героев, мне же достаются презрительные взгляды. Они быстро забывают, как я со стариками отбивался от гвулхов и по ночам, обдирая руки, натягивал колючую проволоку.
— Вы делали это ради всеобщей благодарности?
— Нет, просто хочется немного понимания. Но знаете, когда я увидел, как вы убиваете того эльфа, на мгновение понял наших женщин. Мы тихо ненавидим захватчиков, а вы эту ненависть выплескиваете в мир. На мгновение я позавидовал вам, возможно, благодаря этому секундному порыву и решил помочь.
— Не жалеете?
— Пока нет. Я вас не одобряю, но мы не враги.
В голове Андрея замелькали противоречивые мысли, и, ухватившись за одну из них, он задал неожиданный даже для себя вопрос. И тут же понял, что эта мысль подспудно мучила его уже давно:
— Вот мы постоянно куда-то бежим, деремся, воюем. Считаем, что мир рухнул и осталось лишь геройски умереть. Даже нет времени, чтобы оглядеться. Скажите, а как живется мирным жителям?
— Как бы странно это ни звучало — хорошо. Конечно, если кое о чем забыть. Эльфы дали нам семена, и эти растения обеспечивают все население едой с огородов. А в будущем мы сможем выращивать такие культуры, что отпадет надобность в больших полях — хватит одних клумб и парников. Что-то, конечно, они заберут, но я не думаю, что мы будем бедствовать. У людей теперь больше времени на себя и общение с окружающими. Рядом с нами уцелела коммуна Штрасхоф-ан-дер-Нордбан, там, конечно, порядки построже, но там тоже живут люди. Так что общаемся понемногу. Телевидения нет, нет старых проблем и страхов. Есть, конечно, новые страхи, но люди быстро ко всему привыкают и приспосабливаются даже к этой страшной дани. Такая у нас природа.
— Приспосабливаются — это как?
— Ну, не знаю, как вы к этому относитесь, меня поначалу коробило. — Гена некоторое время помолчал, словно смущаясь. — В общем, у нас теперь почти треть супружеских пар однополые, а половина молодых девушек не замужем.
— Интересно девки пляшут, — ошарашенно почесал в затылке Андрей и настороженно посмотрел на Гену. — А вы?
— Нет, что вы, у меня жена, кстати, из-за нее я сюда и переехал. У нас в Рязани до такого либерализма, как в Европе, так сказать, не доросли. Приспосабливаюсь помаленьку, а поначалу хотелось надавать пинков всем обнимающимся мужикам в округе.
— Да, невесело. Возможно, вы правы, и мы, все те, кто решил напоследок вцепиться эльфам в глотку, просто убегаем от проблем. Может, кто-то поумнеет и успокоится, а остальных, боюсь, попросту затравят как зверей.
— Вы решили остаться с людьми? — немного обеспокоенно спросил Геннадий.
— Нет, скорее, наоборот — я решил уйти от людей, а там кто его знает… Что же до вашего невысказанного вопроса, то — да, мы уйдем за пару часов до рассвета.
— Это хорошо, — задумчиво произнес Гена и тут же обернулся на шум быстрых шагов. К сидящим на скамейке собеседникам подбежал молодой паренек в камуфляже и что-то зашептал на ухо своему шефу. Впрочем, он мог говорить и громко — Андрей все равно ничего бы не понял.
— Простите, Андрей, но я должен вас покинуть.
Андрей в ответ лишь кивнул, и бургомистр австрийского городка Дойч-Ваграм со славянским именем Гена побежал решать какие-то немецкие проблемы.
Андрей еще некоторое время посидел на скамейке, любуясь ночным небом. В голове, как рыбешки в аквариуме, мелькали разные незначительные мысли, но затем они шустро разбежались от появления одной серьезной, как тигровая акула, мыслищи.
«Интересно, а что со мной случилось на поляне? Как я умудрился завалить того резкого эльфа? Помощь Наты не в счет. Я уже практически подыхал, а тут стоило увидеть эльфа в черной броне — вскочил как огурчик, и еще этот крик в голове: „Враг!“ И когда мы потеряли Камеко, было нечто похожее, хотя и не так сильно. Откуда все это?» — Вопросы нагромождались один на другой, и ответов Андрей не находил. Несмотря на то что разговор с бургомистром принес ему некоторое душевное равновесие, он уже жалел, что не спросил о более важных вещах. Сразу же зачесались руки в тоске по «винторезу», о котором тоже не мешало бы спросить в первую очередь. К счастью, кто-то из егерей надоумил местных не снимать с Андрея разгрузки, а то неизвестно, чем закончилось бы его беспамятство. Несколько килограммов пороха и две гранаты могли наделать очень много шороху. Ведь о том, есть ли поблизости менгиры, Андрей тоже не удосужился поинтересоваться.
